Джослин Келли - Любовь-целительница
– Слезай! – приказал он, наставив на нее копье, которое находилось в нескольких дюймах от ее груди.
Она повиновалась, шепотом извинившись перед лошадью, затем сказала:
– Если вы собираетесь украсть повозку, пожалуйста, обращайтесь с моей лошадью по возможности добрее. Нет никакой необходимости хлестать ее кнутом.
– Меня нисколько не интересует ни твоя лошадь, ни повозка.
Достав из повозки ридикюль, она открыла его и извлекла оттуда несколько монет. Она протянула их мужчине.
– Мне не нужны твои деньги.
– В таком случае чего вы хотите?
Чайна шагнула и спряталась за повозку, видя, что он обшаривает ее взглядом. Дорога была пустынной. Предстоял ли ей выбор – честь либо жизнь? Она сказала:
– Должна предупредить вас, что я могу очень громко кричать. Если вы только дотронетесь до меня…
– У нас нет времени для болтовни. Ты будешь молчать?
Чайна кивнула, удивляясь своей покладистости.
– Как тебя зовут?
– Чайна Недеркотт.
– Ты из монастыря… то есть из замка?
– Да, из замка Недеркотт. Мало кто из людей в округе помнит, что более двухсот лет назад это был монастырь. – Поколебавшись, она спросила: – Вы интересуетесь какими-то периодами истории?
– Всеми.
– Простите?
– Я интересуюсь всеми периодами британской истории с того момента, когда был послан сюда вместе с другими менапийцами и белгами, а Каравзий провозгласил себя императором Британии, в то время как Диоклетиан был императором в Риме.
– Простите? – пробормотала Чайна, которой из всех слов, произнесенных мужчиной, оказались знакомы лишь Британия и Рим. Она могла бы назвать мужчину ненормальным, но этот эпитет она использовала с осторожностью. Дело в том, что многие люди приклеили ее возлюбленному отцу ярлык сумасшедшего, когда он просто предпочел жить по-своему и соответственно воспитывать трех своих дочерей.
Мужчина сделал столь долгую паузу, что Чайна задала себе вопрос, уж не пришел ли он за это время в более или менее здравое состояние. Если он действительно был сумасшедшим, ее вопрос мог расстроить его фантазии и он мог всецело погрузиться в собственные мысли. Она читала о подобных случаях. Никто не может объяснить, почему наступает такая реакция, да и случалось это чрезвычайно редко.
Наконец он сказал:
– Мы зря тратим время, когда… Ну да ладно. Мне надо подумать, смогу ли я объяснить тебе это в тех словах, которые тебе понятны, – сказал он спокойным голосом, который как бы подразумевал ее бестолковость. – Я пришел сюда с членами моего клана из страны, которую вы сейчас называете Лау-Кантри. Я служил моим императорам – и тому, который находился в Риме, и узурпатору, который стал править Британией и западной Францией. Я занимался тем, что обучал войска в лагере, который вы называете Кауторнским.
Это название ей было известно. За деревьями, на краю плоского холма, который резко вдавался в долину, находились развалины римского поселения. Ее отец провел несколько приятных дней, занимаясь раскопками руин. Он каждый раз радовался, когда находил там какой-нибудь артефакт, даже если это был всего лишь керамический черепок.
– Но этот лагерь покинули почти пятнадцать столетий назад, – сказала Чайна.
– Я знаю. – Он поморщился и покачал головой: – Почему всегда одно и то же? Почему вы все должны изводить меня сомнениями, вопросами, притворяться, что верите мне, хотя в душе считаете меня сумасшедшим?
– Вы спрашиваете меня, чтобы я ответила на эти вопросы?
– Нет! – Он с шумом втянул в себя воздух и выпустил его через стиснутые зубы. Бросив взгляд через плечо, он расправил плечи. – Просто я говорю это самому себе. Пусть все идет своим чередом. Tempus omnia revelat.
– Время расставит все по местам? – переспросила она, поскольку его странный акцент проявился еще сильнее, когда он произнес фразу на латинском языке.
– Ты знаешь латынь?
– Да, мой отец обучал меня и моих сестер, и мы могли читать его книги и обсуждать их с ним.
Он вскинул брови и улыбнулся:
– Пожалуй, пора женщинам быть образованными.
Эта улыбка совершенно изменила его. Хотя его копье было направлено ей в сердце, у Чайны в первый раз появилась надежда, что он не станет пускать его в ход.
– Я согласна, – осторожно сказала она.
– И ты образованна настолько, что не можешь поверить в то, что перед тобой стоит римский центурион.
– Это неправдоподобно.
Его улыбка сделалась еще шире, образовав на загорелых щеках морщины.
– Это было бы неправдоподобно, если бы я все еще оставался живым. Однако более чем за столетие до того, как лагерю было разрешено вернуться в свое естественное состояние, я умер.
– Умер? Вы хотите сказать, что вы дух? – Она почувствовала, как у нее участился пульс. А как могло быть иначе при мысли о том, что она разговаривает с духом? Если мужчина на самом деле сумасшедший, напомнила она себе, он может вообразить себя духом. Этим можно объяснить его наряд и его старомодное оружие.
– Ты мне не веришь.
– Ваш рассказ выходит за рамки правдоподобного.
– Позволь мне доказать мою правоту. Как я уже сказал, мы не должны терять попусту время, так что давай сделаем все быстро. – Он отвел от нее копье и уперся им в землю. – Попробуй дотронуться до меня.
– Было бы глупо с моей стороны подходить к вам ближе, сэр.
– Ты, я вижу, осторожная женщина. – Положив копье на землю рядом с собой, он достал меч и положил его поверх копья. – Так лучше?
Чайна оторвала взгляд от лежащего на земле оружия, посмотрела на его лицо и увидела его умоляющий взгляд. Он хотел, чтобы она поверила ему. Даже более того. Он нуждался в том, чтобы она поверила ему. Или же на его лице отразились ее собственные чаяния? Ее отец большую часть жизни пытался доказать существование духов, надеясь на то, что они обитают в замке Недеркотт. И всего лишь через год после его смерти вот уже второй дух, если не считать стоящего перед ней мужчину сумасшедшим, появляется перед членами ее семьи. Ее младшая сестра Джейд встретилась с призраком в стенах замка Недеркотт весной. Сейчас этот мужчина утверждает, что он является духом…
Протянув вперед руку, она сделала полшага по направлению к мужчине. Существовал простой способ определить, говорит ли он правду.
– Не бойся, – сказал мужчина.
– Как же мне не бояться? – Она продвинула вперед другую ногу. – У вас вон сколько оружия, и я думаю, что вы искусны в обращении с ним.
– Но я даю тебе слово, что не использую его против тебя.
Чайна хотела было сказать, что вверять свою жизнь сумасшедшему, полагаясь на его слово, было бы глупостью. Однако же она сделала еще полшага вперед, держа перед собой руку, как если бы она двигалась в темной комнате.
