Джо Гудмэн - Муки обольщения
Барбара не собиралась сейчас обсуждать прошлое Джессики Винтер. Адвокат Кеньона успел сообщить все подробности, когда приходил к ним договариваться по поводу передачи опекунства над Адамом. Тогда его рассказ не вызвал у Барбары жалости к девушке.
— Мы ничем не обязаны ей, — сказала она сдержанно. — Джессика может найти работу и в другом месте.
— Зная ее семью, многие люди испытывали бы неловкость, если бы она работала у них дома прислугой.
— А мои чувства совсем не принимаются во внимание? Меня приводит в замешательство ее присутствие. Если она не может больше нигде найти работу, то пусть снова возвращается к своим друзьям, не вызывающим никакого доверия. Наш повар говорил, что они самые настоящие преступники, контрабандисты или что-то в этом роде.
— Вероятно, повар прав. Поэтому, я считаю, неразумно с нашей стороны выгонять ее из дома. Они могут прогневаться.
— Неужели? — скептически спросила Барбара. — А как, по-твоему, они отреагируют, когда мисс Винтер расскажет им, что ее новый работодатель развратник?
Эдвард поджал губы. Повернувшись лицом к жене, он потер щеку рукой.
— Сомневаюсь, что она станет упоминать об этом. Ты же видишь, она оказалась более любезной, чем я думал. Между нами все кончено. Я заблуждался на ее счет.
Барбара злобно расхохоталась. Взглядом своих изумрудных глаз она словно пригвоздила его к креслу.
— А ты, оказывается, боишься и ее, и ее друзей! Вот почему ты ничего не хочешь предпринять относительно Адама. Ты просто боишься, как бы ее не обвинили в причастности к его смерти.
— Перестань, Барбара, — необычайно спокойно сказал Эдвард. — Пусть все останется на своих местах.
— Нет уж. Я не такая трусиха, как ты. Ты хочешь того же, что и я, просто у тебя слишком мягкий характер. Признавайся, что ты тоже хочешь убрать Адама со своего пути! Тогда все двери открылись бы перед нами. Подумай! У нас будет доступ в высшее общество, но не потому, что мы являемся опекунами Адама, а потому, что ты станешь единственным наследником семейства Панберти. Все состояние может перейти в твои руки.
Эдвард поднялся с кресла.
— Вижу, тебя нельзя ни уговорить, ни убедить в чем-либо. Ты все равно сделаешь то, что задумала.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Барбара.
— Я думаю, что ты будешь руководствоваться только собственными соображениями, тебе абсолютно все равно, как к этому отнесусь я. Но будь крайне осторожна, если не хочешь всю оставшуюся жизнь прозябать в Ньюгейте. Если тебе, конечно, удастся избежать виселицы.
Итак, муж дал ей добро. У Барбары сжалось сердце. Она была права! Не важно, что Эдвард пытался возражать ей, ему также хотелось вычеркнуть из своей жизни Адама и девчонку.
— Я буду осторожной, — сказала Барбара. — Никто даже не узнает. Ты, безусловно, понимаешь, что, как только мальчика не станет, сразу исчезнет нужда в услугах мисс Винтер.
Эдвард утвердительно кивнул. Лицо жены выражало твердую решимость.
— Барбара, я не желаю больше возвращаться к этому вопросу. Никогда, — поставил он точку в неприятном разговоре.
Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, Эдвард засунул дрожащие руки в глубокие карманы пиджака.
— Господи, прости меня, — прошептал он в пустоту коридора. — Что я наделал?
Глава 1
Март 1787 года
Ной Маклеллан удобно устроился на своем жестком сиденье, надвинул на глаза шляпу, вытянул ноги, едва не задев при этом грязными ковбойскими сапогами приходского священника.
Пассажиры экипажа приняли его либо за неотесанного колониста, либо за дурно воспитанного американца. Никто не отважился заговорить с ним в течение получаса, что они провели в его обществе, направляясь почтовой дорогой в Лондон.
Поведение Ноя на постоялом дворе еще раз подтвердило предвзятое мнение обо всех американцах. Он был угрюм и даже груб, не стеснялся в выражениях, разговаривая с владельцем постоялого двора и требуя к себе человеческого отношения.
Резко повернувшись, Ной случайно задел локтем сидящего с левой стороны седовласого джентльмена. Все семеро пассажиров принялись тихо извиняться, прежде чем седой гражданин что-то промолвил.
— Как вы думаете, с вашей лошадью все будет в порядке?
Вежливый вопрос явно относился к Ною.
Приподняв указательным пальцем шляпу, американец уставился на говорившую женщину. Она была в глубоком трауре — строгое черное платье, шляпка, обрамленная черной шелковой лентой с бантом. Впрочем, шляпка была попутчице совершенно не к лицу, она напоминала Ною шоры у лошадей. Пока его взор блуждал по спящему малышу, которого женщина держала на руках, Ной пытался отгадать, по ком она носила траур. Было очевидно, что ни сидевший слева приходской священник, ни скучающий молодой лорд справа не сопровождали ее. Она путешествовала совсем одна, без мужской защиты, и поэтому Ной пришел к печальному заключению: эта женщина овдовела. Ее забота о нем, несмотря на бедственное положение, тронула молодого человека до глубины души.
— Уверен, что лошадь скоро поправится, — ответил Ной, подняв свои светло-зеленые глаза на женщину. — Растяжение сухожилия на передней ноге, — добавил он.
Женщина улыбнулась:
— Я уже слышала об этом. И виной тому «эти проклятые английские дороги», кажется, так вы выразились?
— Я очень сожалею, что у меня вырвались эти слова, — произнес Ной. — Вы же видели, после моего замечания по поводу ваших дорог хозяин постоялого двора отказался продать или дать мне напрокат лошадь из своей конюшни.
— Скорее всего, он усомнился в вашем умении ездить верхом, — весьма деликатно предположила женщина.
Ной усмехнулся, вспомнив, как грубо обошелся с ним хозяин постоялого двора. И если бы вовремя не прибыл экипаж, направлявшийся в Лондон, все могло бы закончиться шумной ссорой. Ною ничего не оставалось, как только заплатить хозяину за содержание раненой лошади, с которой он расставался на год, а самому пересесть в экипаж. И то, и другое обошлось ему в кругленькую сумму.
Устроившись поудобнее в экипаже, Ной откровенно рассматривал своих попутчиков. Приходской священник, угрюмый седовласый джентльмен, вдова, солдат королевской армии, суровый с виду фермер и толстый торговец. За исключением вдовы никто из них не проявил ни малейшего интереса к новому спутнику.
— Моя семья занимается разведением породистых скакунов, а я научился сидеть в седле раньше, чем ходить… — пояснил американец леди.
— Говорите, ваша семья разводит чистокровных верховых лошадей? — заинтересовался вдруг молодой лорд.
— В основном, — спокойно ответил Ной, — хотя мы не ограничиваемся лишь этим. Большим спросом пользуются рабочие лошадки для фермерского хозяйства и тяжеловозы.
