Барбара Смит - Покоренное сердце
Удар обрушился неожиданно, когда Клер, отбивая такт ногой под бесформенным серым платьем, безмятежно наблюдала за плавным кружением пар. Кто-то из дам у нее за спиной заговорил о Призраке, и Клер мгновенно вспомнила, для чего она затеяла свой маскарад.
– Какое облегчение – знать, что преступник, наконец, за решеткой, – сказала леди Ярборо, тряся складками подбородка. Тугие седые локоны, обрамлявшие ее круглое лицо, были чересчур жесткими, чтобы их можно было принять за натуральные. – И ведь на кого посмел замахнуться! До какой наглости нужно было дойти, чтобы красть драгоценности прямо у нас из-под носа.
Остальные матроны согласно закудахтали. Виконтесса считалась главной среди этих старых куриц.
– Призрак стянул мою рубиновую брошь, – проскрипела миссис Данби. Она сжала когтистой рукой набалдашник своей трости и испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь, что преступник спрятался где-то в зале. – Это событие окончательно расстроило мои нервы.
Клер подумала, что, глядя на нее, этого не скажешь. Длинное лицо миссис Данби с подведенными черными глазами казалось прямо-таки зловещим. Она была такой же надменной, чванливой каргой, как и все окружавшие ее приятельницы.
– А у меня Призрак похитил мои любимые бриллиантовые серьги, – простонала леди, затянутая в зеленое платье, слишком тесное для ее зрелой пышной фигуры. – И жемчужное ожерелье, которое Ральф подарил мне на сороковую годовщину нашей свадьбы в прошлом году. Но уверяет, что ничего не крал.
– Без сомнения, это его рук дело, – провозгласила леди Ярборо. – У него нашли бриллиантовый браслет леди Рокфорд.
– К тому же он специалист по Шекспиру, – заметила еще одна морщинистая матрона. – Ведь каждый раз на месте преступления он оставлял цитату из какого-нибудь произведения знаменитого Барда.
– Всякому ясно, что Гилберт Холлибрук – лжец, вор и негодяй. – Ноздри миссис Данби задрожали, когда она ударила своей тростью об пол. – Негодяй, говорю я вам!
«Нет, он невиновен! Он арестован несправедливо!» Клер выпрямила спину и старалась дышать ровно и медленно. Она не смела, высказать свое мнение, тем более что никто здесь не знал ее настоящего имени.
– Давайте не будем так горячиться, – сказала леди Ярборо. – Подумайте о чувствах леди Эстер.
Все смолкли. Некоторые дамы так и остались стоять с раскрытым ртом. Все глаза устремились на пухлую женщину, сидевшую по правую руку от леди Ярборо. На лицах некоторых отразилось искреннее сочувствие леди Эстер Лэтроп, и Клер подумала, что даже в этом обществе встречаются отзывчивые сердца. В конце концов, ее мать тоже когда-то принадлежала к их кругу.
– Пожалуйста, простите нас, леди Эстер, – обратилась леди Ярборо к своей соседке, и в ее голосе зазвенело сочувствие. – Должно быть, события последней недели стали для вас ужасным потрясением.
Женщины, все как одна, придвинулись ближе, чтобы не пропустить ни единого слова. Их драгоценности сверкали разноцветными искрами; на лицах отражалась разная степень негодования, жалости и любопытства.
Музыка заиграла громче. Гости продолжали веселиться и танцевать; девушки, оставшиеся без; кавалеров, подпирали стену, мечтая, чтобы их кто-нибудь пригласил, и никто в этом зале не догадывался, какие страдания испытывает незаметная миссис Браунли, слушая обвинения в адрес своего ни в чем не повинного отца.
Леди Эстер, походившая на большую конфету в своем розовом платье с коричневыми лентами, устроила целое представление. Она достала из ридикюля кружевной платочек и стерла с разрумянившихся щек воображаемые слезы.
– Вы можете говорить все, что угодно. Какой смысл притворяться, если эта история давно всем известна? Я не собираюсь отрицать, что наша семья имела несчастье породниться с Призраком.
Все дружно ахнули, услышав это заявление, а леди Эстер умолкла, выдерживая драматическую паузу. «Моя хозяйка ничем не лучше виконтессы, – мелькнула циничная мысль у Клер. – Строит из себя слабую беззащитную женщину, хотя в действительности даст фору любому мужчине. Как ловко она обернула скандал в свою пользу. Теперь она, как трагическая героиня, будет купаться во всеобщем внимании, выдавая маленькими порциями, пищу для сплетен».
Неожиданная искренность леди Эстер повергла в шок даже миссис Данби.
– Боже мой, Эстер… Не хотите же вы сказать, что он… тот самый…
– Увы, увы. – Леди Эстер притворно вздохнула. – Много лет назад его взяли учителем к моему дорогому безвременно ушедшему супругу и его старшей сестре Эмили. Родители моего Джона во всем доверяли Холлибруку, а он отплатил им тем, что завладел сердцем прелестной глупенькой Эмили и даже склонил ее к бегству. – Она прижала платочек к глазам. – Джон говорил, это было ужасно! Просто ужасно! Бедняжка Эмили слишком поздно поняла, что Холлибрук охотился за ее приданым.
«Это ложь! Они безумно любили друг друга. Деньги не имели для них никакого значения».
Клер стиснула зубы, чтобы не произнести этого вслух. Никто не догадывался, что Гилберт Холлибрук – ее отец и что сама она преподает литературу в Кэнфилдской академии в Линкольншире. Чтобы вызволить отца из тюрьмы, она взяла отпуск и устроилась гувернанткой в Уоррингтон-Хаус. Леди Эстер не могла догадаться, что так называемая Клара Браунли представила ей фальшивые рекомендации и к тому же приходится ей племянницей по мужу.
– Естественно, отец Джона не дал им ни пенни, – продолжила леди Эстер так печально, словно и впрямь тосковала по золовке, с которой даже не была знакома. – Джон больше ни разу не виделся с ней и ничего о ней не знал.
Снова ложь. Мама много раз писала своим родным.
Эмили Холлибрук была светлым, солнечным существом, своими лучами она согревала всех, кто ее окружал. Однажды, когда Клер было девять лет, она застала свою мать плачущей над письмом в кабинете отца. Мама попыталась улыбнуться и придумала какое-то объяснение, но когда Клер рассказала об этом эпизоде отцу, тот объяснил ей, что раз в год ее мать пишет письмо своему отцу – дедушке Клер. Семья отказалась от ее матери после того, как она вышла замуж за человека из низшего сословия, и Эмили ни разу не получила ответа на свои письма. Отец ужасно рассердился, когда заговорил о маркизе Уоррингтоне, и Клер воздержалась от дальнейших расспросов.
Новый вздох приподнял и снова опустил пышный бюст леди Эстер. Клер была неприятна мысль, что эта женщина связана с ней родственными узами.
– Мы узнали о смерти Эмили случайно четырнадцать лет назад. О-о, мой бедный милый Джон так огорчился, услышав эту новость. Нет, я никогда не смогу понять, как можно было бросить свою семью, ради такого… такого злодея.
