Барбара Картленд - Брак поневоле
– О Камилла, какие я возлагала на тебя надежды! – воскликнула леди Лэмберн; казалось, ее слова вырвались из самого сердца.
Камилла не слушала мать. Она подняла руку, как бы прося тишины.
– Мне кажется, мама… нет, я почти уверена, что это звук колес, – закричала девушка и выбежала из комнаты.
Леди Лэмберн услышала, как торопливые шаги Камиллы эхом отозвались в зале, а затем звук открываемого запора на входной двери. Не в состоянии передвигаться самостоятельно в своем кресле на колесах, леди Лэмберн могла только сжать руки и почти неистово молиться.
– Господи, прошу тебя, пусть мой дорогой супруг принесет нам какие-нибудь надежды на будущее.
Послышался звук голосов, дверь гостиной, которую Камилла оставила приоткрытой, широко распахнулась, и на пороге появился сэр Гораций.
Несмотря на годы, это был необычайно красивый мужчина со стального цвета волосами, зачесанными назад с его высокого лба. В щегольски завязанном галстуке, безукоризненно чистом и неизмятом, несмотря на дальнюю дорогу, и многоярусном дорожном пальто, которое он не успел сбросить, он выглядел неестественно высоким и в то же время элегантным.
В том, как он на секунду застыл в дверях, было что-то торжествующее, и ему ничего не нужно было объяснять, потому что жена видела выражение его лица.
– Гораций! – Ее голос понизился. – Гораций, любовь моя!
Сэр Гораций прошелся по комнате, и, когда он нагнулся, чтобы поцеловать жену, она протянула ему свои дрожащие руки. Ее пальцы, хотя и изуродованные болезнью, сохраняли следы былой красоты, а отполированные ногти и накрахмаленные изысканные кружева, охватывавшие запястья, говорили о том, как тщательно она продолжала ухаживать за своими руками.
– У тебя все удачно?
Леди Лэмберн едва могла говорить, так сильно билось ее сердце.
– Более чем удачно! – заявил сэр Гораций, и его голос, казалось, разнесся по всей комнате.
– О папа! Рассказывай же скорее!
Камилла стояла рядом с отцом, не отрывая от него глаз, и ее белокурые локоны словно пританцовывали от возбуждения.
Уныние прошло, с приездом сэра Горация все вокруг ожило. Исчезла атмосфера беспокойства и отчаяния. Теперь – словно каждый угол наполнился светом – появились надежда и растущая уверенность.
– У тебя все в порядке, мой дорогой? – поинтересовалась леди Лэмберн. Когда бы ее муж ни возвращался из своих путешествий, она не забывала задать ему этот вопрос.
– О да, – успокоил ее сэр Гораций, – все в полном порядке, и мне просто не терпится рассказать вам обо всем. Но сначала, Камилла, прикажи слугам принести из кареты подарки, которые я привез вам обеим.
– Подарки, папа? Какие?
– Паштет для одной и баранью лопатку для другой, а также целый ящик отборного коньяка и лучший индийский чай для твоей мамы.
– Как замечательно! – воскликнула Камилла и выбежала из комнаты, зная, что Агнесс и Уитону понадобится ее помощь, чтобы перенести свертки в дом. У кучера будет и так много забот с лошадьми.
Когда Камилла ушла, сэр Гораций, поднеся руку жены к своим губам, сказал:
– Нашим несчастьям пришел конец, дорогая.
– Но как? Что случилось? – спросила леди Лэмберн. – Если это заем, разве его не придется возвращать?
– Это не заем, – начал сэр Гораций и неожиданно замолк, потому что в комнату возвратилась Камилла.
– Папа! – воскликнула она. – На козлах твоей дорожной кареты был лакей, и он сказал, что ты его нанял. Это верно?
– Конечно, верно, – ответил сэр Гораций. – У меня не было времени найти кого-нибудь еще, но, без сомнения, мы можем снова нанять в деревне своих старых слуг. Этот лакей был свободен, поэтому я привез его с собой.
– Откуда деньги на все это? – спросила Камилла.
Теперь, когда первое волнение улеглось, в ее глазах появилась тревога.
– Я готов все рассказать тебе, Камилла, – ответил отец. – Но можно, я сначала чего-нибудь выпью? Поверьте, я мчался сюда с такой головокружительной скоростью, что даже не останавливался напоить лошадей. Я хотел как можно скорее рассказать тебе и маме, что произошло.
– Я принесу бутылку твоего нового коньяка, – улыбнулась Камилла.
– Нет, – резко остановил ее сэр Гораций, – прикажи сделать это лакею. Тебе нет никакой надобности терять свое достоинство, как ты это делала последние месяцы.
Камилла снова улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
– Я никогда не думала, что, ухаживая за тобой, роняю свое достоинство, – мягко проговорила она.
Сэр Гораций, забыв о своей жажде, взял руки дочери в свои и привлек ее к себе.
– Моя самая дорогая, самая любимая дочь, – начал он, – я потому столь взволнован новостями, которые принес, что они касаются тебя. А это для меня важнее всего на свете.
– Касаются меня? – Камилла казалась удивленной.
– Иди сюда и сядь рядом со мной.
Сэр Гораций уселся в кресло с подлокотниками в виде крыльев рядом с леди Лэмберн, Камилла устроилась на низкой скамеечке лицом к ним.
– Расскажи мне, папа, – взмолилась она, – я больше не в состоянии ждать.
– Я тоже, – вмешалась леди Лэмберн. – Ты, Гораций, не знаешь, что значит для меня снова увидеть улыбку на твоем лице. Ты уезжал совершенно несчастным, седым стариком, а вернулся и внешне и по голосу таким же молодым, как твой сын.
– Именно так я себя чувствую, – ответил ей сэр Гораций.
– Но, может, ты нам скажешь почему? – напомнила Камилла.
Сэр Гораций откинулся в кресле и откашлялся.
– Ты помнишь, Камилла, как я часто рассказывал тебе о Мелденштейне?
– Конечно, – ответила Камилла, – и княгиня, моя крестная мама, никогда не забывала о моем дне рождения с тех пор, когда я была еще ребенком. В прошлом году она прислала мне восхитительную кружевную накидку, словно специально сделанную для того, чтобы носить ее в Опере, но, к сожалению, у меня не было возможности посещать ее.
– Теперь все переменилось, – сказал сэр Гораций. – Тебе, мое дитя, понадобится эта твоя накидка, а может, и гораздо более роскошная.
– Почему? Что ты имеешь в виду? – заволновалась Камилла.
– Я начну с самого начала, – произнес сэр Гораций, но умолк, так как открылась дверь.
В комнату с подносом вошел лакей ростом более шести футов, в бордовой ливрее с отполированными до блеска пуговицами.
– Я думал, сэр, что после путешествия вы пожелаете бокал вина, – почтительно проговорил он.
– Благодарю, Джеймс, – ответил сэр Гораций и, повернувшись к леди Лэмберн, сказал: – Дорогая, это Джеймс. Я уже предупредил его, что некоторое время мы будем испытывать недостаток слуг в доме, но постепенно все так долго остававшиеся свободными места будут заполнены.
