Кэт Мартин - Невеста-изменница
— Мама… — донесся до нее голосок Джереда.
— Да, милый?
В голове зарождалась боль, и Элизабет потерла виски.
— Кто это был? — спросил мальчик едва слышно, почувствовав, что она расстроена.
Элизабет заставила себя улыбнуться и похлопала по сиденью рядом с собой. Джеред, сидевший напротив, пересел к ней, и она обвила рукой его маленькие плечики.
— Майор Дьюар — мой старый друг, милый. — Абсолютная ложь. Он ненавидит ее, но она ни в чем его не винит. — Майор только что вышел в отставку и вернулся домой.
Джеред лишь взглянул на нее. Он больше ни о чем не спрашивал, а только смотрел на нее глубоко посаженными карими глазами. Печальными, как ей показалось, и слишком искушенными для ребенка — глазами, полными одиночества.
Выдавив из себя улыбку, она принялась показывать ему достопримечательности вдоль дороги, пролегавшей среди холмистых полей. Стояла середина сентября. Листья уже приобрели желтый и багряный цвет. Рядом с дорогой два маленьких мальчика играли в мяч, бросая его друг другу, и Элизабет указала на них Джереду:
— Посмотри, как интересно. Ты ведь любишь играть в мяч? Может, один из сыновей миссис Клозен поиграет с тобой сегодня? — Миссис Клозен была экономкой. Добрая женщина воспитывала осиротевших сыновей своей дочери, мальчиков восьми и девяти лет. Они любили Джереда, но из-за его стеснительности редко с ним общались. — Почему бы тебе не попросить их поиграть с тобой, когда приедем домой?
Джеред молчал, не сводя взгляда с мальчиков. У Элизабет перехватило горло. Джеред, скрывая свою незащищенность, никогда не выходил из раковины, которую он сам создал и которая ограждала его от мира. Еще одна причина, почему им следовало уехать.
Не уехать, молча поправила себя Элизабет, а сбежать.
С тех пор как брат ее мужа Мейсон и его жена Френсис Холлоуэй поселились в Олдридж-Парке, она чувствовала себя узницей в собственном доме.
Головная боль нарастала, распирая череп, как это часто случалось в последнее время. Она боялась Мейсона. Слишком близко он к ней всегда подходил, слишком часто прикасался. Ей следовало уехать, но она была уверена — он поедет следом. Элизабет не знала, как далеко он готов зайти, чтобы держать ее и Джереда — теперь графа Олдриджа — под контролем. Но в одном была уверена: он ни перед чем не остановится.
Она боялась, и не столько за себя, сколько за сына.
Перед ее мысленным взором появился Рис Дьюар, сильный, умный ветеран войны, человек, способный защитить семью, чего бы это ни стоило.
Но Рис не был ее мужем и никогда им не станет.
И винить в этом она могла лишь себя одну.
Рис вернулся в Брайервуд сердитый и мрачный. Он старался не думать об Элизабет, но не мог прогнать навязчивые мысли. Что было в ней такого особенного? Как сумела она сохранить власть над ним после стольких лет? Почему никакая другая женщина не смогла захватить его сердце так крепко, как она?
В кабинет вошел его слуга Тимоти Дэниелс, мускулистый молодой капрал, много лет прослуживший с ним в армии, пока не был ранен и отправлен домой.
— Вы вернулись, — констатировал Дэниелс. — Что-нибудь угодно, сэр?
Безработный и голодный, Тим появился однажды на пороге его дома и спустя несколько недель уже рьяно заботился о благополучии Риса. Из-за проклятой ноги, мешавшей нормальной жизни, Рис был рад появлению человека, на помощь которого мог полностью положиться.
— Ничего не нужно, Тим.
— Дайте мне знать, если я вам понадоблюсь.
Рис нахмурился:
— Думаю, несколько часов я как-нибудь проживу, изучая проклятые бухгалтерские книги.
Рис ненавидел бумажную работу, предпочитая находиться на свежем воздухе. Будучи человеком военным, Тимоти хорошо это понимал.
— Да, сэр. Как я уже сказал…
— Это все, капрал! — гаркнул Рис твердым командирским голосом, начиная уставать от излишней опеки молодого человека.
— Слушаюсь, сэр.
Дверь тихо закрылась, и Рис остался один в обшитой деревянными панелями комнате. Кабинет был его святилищем, уютным пристанищем с рядами книг, теплым и гостеприимным, где в очаге горел огонь и где он мог укрыться от воспоминаний, которые навевали другие части дома.
Элизабет не раз бывала в Брайервуде, когда Рис за ней ухаживал. Она говорила, что ей нравится, как плющ увивает белые оштукатуренные стены дома и свисает с крыльца, куда выходила парадная дверь. Она любила крутую шиферную крышу с причудливыми горшками дымоходов, придававшими зданию сказочный вид.
Она планировала перекрасить гостиную в бледно-розовый цвет и повесить кружевные занавески, а стену за диваном поклеить цветастыми шелковыми обоями. Ей нравилась хозяйская спальня, залитая солнцем, нравилось, что ее окна выходят в сад. И она не могла дождаться, когда ляжет с ним в огромную кровать с четырьмя столбиками — подарок, приобретенный его дедом для своей будущей жены.
Эта мысль вызвала другую, которую Рису совсем не хотелось оживлять в памяти. Но к паху уже прилила кровь.
Проклятие! Стоило ему ее увидеть, как она вновь пробудила в нем желание. Это после стольких-то лет! Он заставил себя вспомнить, как она сказала, что любит его и будет рада стать его женой и жить с ним в Брайервуде.
Ложь. Все было ложью.
Спустя всего несколько недель, когда он уехал по делам службы в Лондон, она нарушила свое обещание и вышла замуж за графа, человека несказанного богатства, бросив его, среднего сына герцога, который мог обеспечить ей комфортную жизнь и достойный доход, но сказочно богатым никогда бы не стал.
Рис сжал челюсти. С момента возвращения мысли об Элизабет не покидали его, пробуждая давно похороненные воспоминания. Через два дня, узнав о ее замужестве, он навсегда покинул Уилтширское графство, вернулся в Лондон и попросился на службу в кавалерию, зная, что его отправят куда-нибудь подальше от английских берегов.
Если бы не ранение, если бы не обещание, данное отцу, он бы до сих пор не возвратился.
Его сжатая в кулак рука опустилась на стол. Сделав глубокий вдох, Рис вынудил себя вернуться к реальности. Перед ними лежали раскрытые бухгалтерские книги. Он заставил себя сосредоточиться и принялся просматривать страницы. Чтобы выполнить свои обязательства и сделать лежащие под паром поля Брайервуда снова плодородными, ему придется победить столь болезненное прошлое и сконцентрироваться на будущем.
Об этом Рис и собирался позаботиться.
Элизабет с сыном вошли в величественный холл огромного особняка Олдридж-Парка, построенного в георгианском стиле, загородного имения ее покойного мужа.
Имение, как и все остальное имущество, наследуемое вместе с графским титулом, равно как и несметное богатство Эдмунда, принадлежало теперь Джереду, получившему недавно титул седьмого графа Олдриджа.
