Элоиза Джеймс - Поглупевший от любви
Будь проклята эта лживая потаскуха! Дарби ни на секунду не поверил, что Майлз с ней спал! Скорее всего она забеременела от другого мужчины и заманила Майлза в свою комнату, чтобы окружающие не сомневались в его отцовстве.
Майлз не заслуживал такой участи. Та шлюха, на которой он имел несчастье жениться, становилась героиней одного скандала за другим, но бедняга и глазом не моргнул. Отказывался даже думать о разводе.
Кое-кто из приятелей считал Дарби бесчувственным, бесстрастным человеком, но при этом все единогласно именовали его истинным денди, учитывая эксцентричность и элегантность одежды и манер. Отмечали легкость, с которой он играл в модные игры общества, и длинную дорожку, усыпанную разбитыми сердцами, которая тянулась за ним, судя по пересказываемым шепотом историям о распутстве и оргиях в компании таких же развратников. Утверждали, что единственной эмоцией, которую он позволял себе проявить, было тщеславие.
Однако сейчас вопреки всем сплетням и сплетникам Саймон Дарби уставился на каминную полку с таким свирепым видом, что удивительно, как это несчастные фарфоровые собачки не рассыпались под его взглядом в осколки.
Но мужчина, толкнувший дверь кабинета, ничего, казалось, не замечая, ворвался в комнату и бросился в кресло у камина. Внешность у него была весьма необычная: оливково-темная кожа, широкие плечи, хмурое лицо, словом, настоящий громила, единственными весьма неубедительными признаками благородного происхождения которого были помятый галстук и сапоги из тонкой кожи.
Дарби нехотя оглянулся на вошедшего.
— Я не испытываю никакой потребности в компании.
— Вздор!
Рис Холланд, граф Годуин, принял у дворецкого бокал мадеры с гримасой, обычно сходившей у него за улыбку, и мгновенно осушил до дна, разразившись при этом отчаянным кашлем.
— Черт возьми, где ты раздобыл это адское зелье?
— Предпочитаю не обсуждать домашние проблемы, — процедил Дарби, и какие-то интонации в его голосе заставили Риса отвести глаза.
— Ты слышал, — вздохнул он.
— Что моя тетушка раздувается не по дням, а по часам? Только сейчас отсюда вышел Джерард Банг. Предложил мне жениться на наследнице шерстяной империи, с головы до ног покрытой золотом.
— Проклятая завистливая скотина!
— Банг заявил, что тетушка ходит вперевалку, так что почти не остается сомнений в том, когда был зачат этот ребенок. При жизни дядюшки. И даже остается возможность, что он и есть отец.
Рис оглядел ближайшего друга. Он был не слишком силен по части утешений, и тот факт, что они с Дарби знали друг друга с детства, только все ухудшал. Он знал, как Саймон ненавидит всякие проявления жалости.
Дарби продолжал стоять у камина, глядя в огонь. При каждом движении под тонким сукном сюртука перекатывались железные мышцы. Он выглядел настоящим лордом, от взлохмаченных каштановых волос до сверкающих сапог. Выглядел и непременно стал бы, унаследуй он титул и поместье дяди.
Если этого не произойдет, у Дарби останется только то, что он зарабатывал на импорте кружев, а этого, по прикидкам Риса, явно недостаточно. Дарби нужно воспитывать двух сводных сестер. Даже этот дом, вполне вероятно, отойдет к маленькому отродью, растущему в животе леди Роулингс.
И хотя сам Рис с точки зрения модных портных был настоящим чучелом, все же имел два или три дома и больше денег, чем мог истратить за несколько жизней.
Дарби резко развернулся. Ничего не скажешь, такая внешность — просто смерть дамам: чуть впалые щеки, подчеркивающие высокие скулы, глубоко посаженные глаза и волевой подбородок. Утонченно-аристократическое и опасно мужественное лицо.
— Самое главное во всей этой истории, что ребенок Эсме Роулингс не от моего дяди.
— Сомневаюсь, что это непорочное зачатие. И незаконность рождения черта с два докажешь!
— В таком случае низкородный ублюдок унаследует поместье моего дяди. Одному Господу известно, кто настоящий отец. Знаешь, как страстно Майлз… мой дядя хотел наследника? — вырвалось у Саймона.
— Подобные темы мы никогда не обсуждали, — покачал головой Рис.
— Это единственное, чего он так сильно жаждал: наследника. И все же не мог заставить себя отказаться от жены. Он был добрейшим человеком. Не умел настоять на своем в споре с наглым нищим, не говоря уже о супруге.
— Прелестная женщина эта леди Роулингс, — заметил Рис. — И такая приветливая. Никогда не мог понять, каким образом она ухитрилась оказаться лучшей подругой моей жены. Вот и говори о противоположностях.
— Твоя жена святая по сравнению с ней.
— Моя жена святая по сравнению с кем угодно, — подчеркнул Рис. — К несчастью, жизнь со святой — истинный ад. Ясно помню, что советовал Роулингсу вышвырнуть из дома Эсме, как я когда-то Элен, вместо того чтобы позволить ей вести дом.
— Майлзу в голову бы не пришло сотворить такое со своей женой, — усмехнулся Дарби. — Ничего. Никакого развода.
— Есть идеи насчет того, кто отец ребенка? Дарби пожал плечами.
— Она была на домашней вечеринке леди Траубридж, когда Майлз умер. Так что… любой из приглашенных.
— Траубридж? Та особа с домом на Ист-Клифф, воображающая себя покровительницей искусств, в гостиной у которой вечно отираются толпы актеров и дилетантов? Она пыталась затащить меня к себе, выставляя в качестве приманки оперных певичек.
— Ее вечеринки приобрели настолько скандальную репутацию, что муж способен очутиться в спальне жены только чудом, — поддакнул Дарби. — Кстати, почему, ты считаешь, Эсме Роулингс забеременела?
Рис вытащил из кармана клочок бумаги и стал что-то на нем царапать.
— Видишь ли, я где-то слышал, что дети появляются в основном благодаря постельному вальсу, — буркнул он, не поднимая головы.
— Черт возьми, Рис, да выслушай ты меня! Почему, спрашивается, она забеременела именно сейчас? За десять лет эта женщина переспала с половиной Лондона! Почему она забеременела именно сейчас, когда весь мир знал, что сердце моего дядюшки сдает?
— Думаешь, решила лишить тебя поместья?
— А что, если так и есть?
— Трудно сказать. Тебе придется доказать незаконность рождения. А это практически невозможно. Лучше молись, чтобы родилась девчонка.
Рис снова принялся за свое занятие, вне всякого сомнения, калеча очередную музыкальную партитуру.
— Надеюсь, ты не считаешь, что она разделалась с твоим дядюшкой? — спросил он почти рассеянно. — Уложила его в постель ударом лопаты по голове, чтобы прикрыть нежеланную беременность?
— Сомневаюсь, — подумав, решил Дарби. — Да, моя тетушка — распутница и потаскуха. Но сказать по чести, истинных пороков в ней нет.
