Селеста Брэдли - По соседству с герцогом
Очевидно, нет.
Бумага была дешевая, а все еще свежие чернила испачкали его руки. Это всего лишь дешевый корм для народных масс, незначительная новость для неразвитых умов… но все же его сердце ныло, а дыхание обжигало грудь.
Тридцать четыре года безупречного существования, жизни по самым высоким стандартам чести и благопристойности — если бы не одна ошибка, один момент в основном идеальной жизни, и разве он не сделал все в пределах возможного, чтобы исправить эту ошибку? — все это сведено на нет блаженной рукой самозваного «Голоса Общества»!
Маркиз начал осознавать, что мимо проходят люди, и что их глаза скользят по нему с задумчивостью… или это было подозрение? Неужели они уже прочитали эти предполагаемые новости? Разве свадьба, состоявшаяся этим утром, уже обсуждается и разбирается по косточкам? Действительно ли смерть его покойной жены пережевывается обществом, словно хрящ, а затем правда снова выплевывается, искореженная, искривленная и неузнаваемая?
Везде вокруг него были взгляды, каждый смотрел, взвешивал, сомневался, насмехался…
Нет, это неправда, захотелось ему крикнуть всем им. Все было не так. Ни тогда, ни сегодня.
За исключением того, что, к сожалению, все так и было.
Он изменился с тех пор. Колдер принял решение никогда не упускать контроля над собой, потому что именно утрата этого отточенного до совершенства контроля стала провоцирующим фактором, который привел к смерти его первой жены, Мелинды, пять лет назад.
Он помнил это ошеломляющее ощущение предательства и разъяренного собственничества, которое овладело им в те мрачные дни, но только как память о воспоминании, как второй акт пьесы, которую он видел много лет назад.
Потеря нынешнего утра, с другой стороны, все еще горела внутри Колдера, как китайская ракета. Много лет назад Мелинда отвернулась от него в поисках кого-то более возбуждающего, более романтичного. Сегодня то же самое сделала Феба.
В то время как Общество не знало правды о том, что произошло с Мелиндой, было достаточно неприятно выглядеть в его глазах стойким и достойным жалости вдовцом, который не смог удержать интерес своей жены. Мир не знал ничего о том, какой ущерб Колдер причинил самому себе и тем, о ком он заботился больше всего на свете.
Конечно же, такое благословенное состояние не могло продолжаться после стремительной атаки новейшего восхитительного скандала. Итак, скоро волна общественного мнения обратится в другую сторону. «Чудовище Брукхейвенов спугнуло еще одну невесту, отправившуюся в объятия другого мужчины…»
Фасад Брук-Хауса замаячил перед маркизом. Неужели он прошел такое большое расстояние, глубоко погрузившись в свои мысли? Его дворецкий, Фортескью, появился в дверном проеме.
— Добрый день, милорд. — Затем, когда взял шляпу и перчатки Колдера, он добавил: — Мисс Кантор желает поговорить с вами. Она ожидает в передней гостиной.
Колдер заморгал. Он забыл — кузины Фебы и тетя все еще находились в Брук-Хаусе. Первоначально их пригласили остаться только до свадьбы, но леди Тесса и две ее другие подопечные без сомнения намеревались умолять его о том, чтобы остаться в гостях на неопределенный срок.
Нет, если он, черт побери, сможет с этим что-то сделать! О, мисс Софи Блейк едва ли производила какую-то рябь на поверхности сознания Колдера, потому что была застенчивым, склонным к уединению созданием.
Другая кузина Фебы, мисс Дейдре Кантор, была весьма декоративна и сносно остроумна — но, к сожалению, к ней прилагалась эта гарпия, ее мачеха. Колдер стремился навсегда избавиться от леди Тессы со смутным желанием человека, который попал в ад и тоскует по стакану прохладной воды.
Итак, мисс Кантор желает поговорить с ним…
Представив себе белокурую красавицу с сапфировыми глазами, Колдер решил, что его раненая гордость не пострадает от небольшого проявления женского внимания — даже если это будет всего лишь просьба о гостеприимстве. Дейдре на самом деле заслуживала того, чтобы на нее посмотреть: восхитительная фигура и классическое изящество, которое напоминало Колдеру о греческой статуе.
Во всяком случае, это лучше, чем стоять здесь, когда у тебя в голове продолжают звенеть слова «Чудовище Брукхейвенов»!
Мисс Дейдре Кантор ожидала маркиза в гостиной, пристально вглядываясь в портрет над камином. Это был отец лорда Брукхейвена — и это было хорошо, потому что разве нормальный человек повесит свой собственный портрет, чтобы день за днем смотреть на него! — но сходства было достаточно, чтобы можно было уловить проблеск будущего.
Как и его отец, лорд Брукхейвен был красивым мужчиной. Широкие плечи, темные волосы и глаза — ожившее изображение мрачного хозяина поместья из тех романов, которые она читала тайком от мачехи.
Если бы только он время от времени улыбался, то был бы безумно привлекательным — если кто-то предпочитает смуглых мужчин с таким суровым подбородком и пылкими глазами, которые заставляют волноваться.
Дейдре нравились как раз такие мужчины, и, в частности, именно этот экземпляр. Большинство женщин предпочитало вялых, с лоском разряженных молодых людей, вращающихся в Обществе — вроде тех, которые до сих пор толпой собирались вокруг Дейдре, хотела она этого или нет, — но Брукхейвен привлек ее внимание много лет назад.
Поверх человека, изображенного на портрете, девушка представила Брукхейвена, каким она увидела его в первый раз, когда Тесса взяла ее с собой, чтобы понаблюдать за дознанием по поводу смерти леди Брукхейвен, как будто это было развлечением для общества. Дейдре никогда не смогла забыть гордую, надменную, с широкими плечами фигуру лорда Брукхейвена и его несчастные глаза и его…
О, не надо обращать внимания на его плоский, твердый живот или на его мускулистые от верховой езды ягодицы! Не давай своим мыслям разбегаться, Ди!..
Она была немедленно очарована. Тогда, опустошенный смертью своей жены, отказавшийся от приторной жалости Общества, маркиз исчез с ее глаз так же быстро, как она обнаружила его.
Дейдре читала каждую статью в каждой газете, которую небрежная Тесса оставляла без присмотра. Она зачарованно вглядывалась в задумчивый профиль, снова и снова изображаемый художниками, которые были достаточно отважными и терпеливыми, чтобы поджидать возле Брук-Хауса свой шанс бросить взгляд на лорда, внезапно ставшего затворником.
У нее до сих пор сохранились все эти наброски, вложенные в книгу. Конечно же, ей тогда было всего лишь шестнадцать лет — шестнадцать по сравнению с его тридцатью, огромная пропасть. Однако девушка не позволяла этому обстоятельству обескуражить себя. Большинство людей не видели в ней ничего, кроме лица и тела, которые были даны ей от рождения, так что они не осознавали, что Дейдре обладает бездонным колодцем терпения и решимости.
