Джулиана Грей - В объятиях принцессы
Рядом с ней тихо плакала Стефани, уткнувшись лицом в белый кружевной платочек. Плечи Эмили сотрясались.
И только Луиза не плакала. Слез не было. Она не хотела терять время на бесполезную скорбь.
«Auf wiedersehen», – мысленно сказала она Петеру, отвернулась и пошла по центральному проходу собора, не глядя по сторонам. Ее сестры и группа священнослужителей поспешно направились за ней.
Воздух был прохладным, как это всегда бывает ранней осенью. Вдали над крышами возвышались увенчанные шапками снега Альпийские горы. На площади перед собором собрались тысячи людей. Луизу встретили зловещим молчанием. Интересно, это их дань уважения погибшему принцу или они не одобряют ее в роли новой правительницы? Что владеет толпой на Соборной площади – почтительная симпатия или возмущенное недовольство?
В некотором отдалении ожидала длинная вереница карет. Луиза направилась к самой первой из них – карете принца Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа, – которая теперь по праву принадлежала ей. Карете было уже двести лет, но каждый год ее заботливо ремонтировали и подкрашивали под бдительным присмотром главного кучера. Бархатной обивкой занимались специально обученные швеи. Лакей открыл дверцу и помог Луизе подняться по ступенькам. Она села на мягкие подушки. Одна.
Впрочем, она была не совсем одна. Прятавшийся среди подушек на противоположном сиденье Куинси поднял голову и жалобно взвыл. Его тонкий хвостик несколько раз стукнул по подушке.
– Чего ты ждешь? – Луиза протянула руки, и маленький корги прыгнул ей на колени. – Ты дрожишь, бедный малыш. Успокойся, все в порядке.
Карета тронулась. Через окна Луиза видела двух сопровождающих ее верховых. Их парики курчавились, золотые галуны сверкали. Осеннее солнце заливало мостовые, кирпичные стены жилых домов и магазинов, строгие римские колонны городской ратуши, элегантный мраморный фасад новой гостиницы…
Луиза выпрямилась и потянулась к окну. Сидящий на ее коленях дрожащий Куинси снова нервно взлаял. Она машинально погладила песика.
Недавно построенный отель «Хольштайн» располагался на Баденштрассе.
Эта улица вела не к замку, а от него.
Она постучала по крыше:
– Эй, вы!
Ответа не последовало.
Она постучала еще раз.
Карета набирала скорость. Скакавший за левым окном верховой пустил лошадь с медленной торжественной рыси в галоп. Только сейчас Луиза обратила внимание на грубые черты лица под белым париком и церемониальной шляпой.
Это лицо было ей незнакомо.
– Что случилось, Куинси? – Она посмотрела на испуганную собачонку, а потом снова в окно. Куинси вскочил на тоненькие лапки и визгливо залаял. Луиза обняла маленькое тельце собачки одной рукой, а другой потянулась к дверной ручке. Когда ее пальцы коснулись гладкого дерева, карета резко свернула за угол. Теперь было очевидно, что они направляются к выезду из города, к открытой дороге и Швайнвальду, где были убиты ее отец и муж.
Эта мысль была последней. Центробежная сила бросила ее к противоположной стенке кареты, Луиза сильно ударилась головой и потеряла сознание.
Глава 1
Лондон
Ноябрь 1889 года
Граф Сомертон откинулся на спинку стула и уставился на побледневшего мужчину, стоящего на краю антикварного ковра перед его столом.
Конечно же, тот стоял. Всякие мелкие сошки не должны чувствовать себя комфортно в его присутствии.
Граф позволил напряженному молчанию зажить собственной жизнью, стать третьим существом, присутствующим в комнате, сгущающимся облаком ожидания.
Мужчина беспокойно переминался с ноги на ногу. По его щеке, вдоль тонкого вертикального шрама, медленно стекала капелька пота.
– Вам жарко, мистер Нортон? Мне кажется, что здесь довольно прохладно, но, если хотите, можете открыть окно.
– Нет, спасибо. – Голос Нортона отвратительно дрожал.
– Может быть, немного шерри? Чтобы успокоить нервы?
– Нервы, сэр?
– Да, мистер Нортон. – Сомертон улыбнулся: – Точнее, ваши нервы, поскольку я считаю, что никто не может прийти с докладом о таком грандиозном провале, как ваш, не чувствуя хотя бы легкой нервозности. – Его голос разил, словно кинжал.
Нортон судорожно сглотнул. Его адамово яблоко дернулось.
– Сэр…
– Слушаю вас. Что вы хотите сказать? Сэр, я проявил вопиющую некомпетентность и понимаю это. Или, может быть, сэр, мне ничего не известно о фатальных последствиях неудачи в этом деле. – Он снова улыбнулся: – Так просветите же меня скорее, если вам не трудно, мистер Нортон.
– Сэр… Да, мне очень жаль, что я… в ходе…
– Вам жаль, мистер Нортон, что вы позволили моей жене, графине Сомертон, женщине, совершенно не сведущей во всевозможных уловках и ухищрениях, прошлой ночью каким-то образом ускользнуть от вашего старательного наблюдения. – Граф подался вперед и забарабанил пальцами по столу: – Иными словами, сбежать от вас, мистер Нортон.
Нортон достал из кармана платок и вытер пот с висков. Его узкое и совершенно не примечательное лицо – такая внешность очень полезна, учитывая выбор профессии, – стало землисто-серым.
– Сэр, я осмелюсь предположить, что леди Сомертон… что ваша супруга умнее, чем…
Сомертон громко стукнул кулаком по столу:
– Она моя жена, Нортон, и она сбежала от вас.
– Сэр, за все недели, что я вел за ней наблюдение, леди Сомертон не вызвала никаких подозрений. Она никуда не ездила – только к своей кузине леди Морли…
– Которая, несомненно, ей во всем помогает. И она время от времени следила за мной, разве нет?
– Да, но…
– Это значит, что у нее нет ни благоразумия, ни понятия о приличиях.
Массивная челюсть Нортона задвигалась. Он опустил глаза и принялся изучать антикварный ковер.
– Сэр, я чувствую…
– Вы чувствуете? – рявкнул Сомертон. – Вы чувствуете, мистер Нортон? Позвольте заметить, что ваши чувства не имеют ничего общего с моими делами. Моя супруга, графиня Сомертон, состоит в любовной связи с другим мужчиной. Причем я считаю, что она переписывается с ним уже очень давно, возможно, со дня нашей свадьбы. Ваша задача – единственная задача, которую я поставил перед вами, лучшим сыщиком Лондона, – получить доказательства этой связи и принести их мне. Вам платят не за то, чтобы вы чувствовали.
– Сэр, я…
– Посмотрите на меня, мистер Нортон.
Эразм Нортон, самый ловкий и грозный убийца на Британских островах – известно, что он убивал одним точным ударом в голову, – поднял глаза и взглянул на собеседника. На короткое мгновение в груди графа мелькнуло нечто вроде сожаления.
