Элен Бронтэ - Микстура от разочарований
До субботы оставалось еще три дня, и их надо было чем-то занять…
— Мисс Мэйвуд! — Пронзительный голос мисс Брук напоминал неприятный звук самой тонкой из органных труб в их старенькой церкви.
Сара нехотя поднялась и медленно пошла к дому — встреча с гувернанткой была не тем событием, которое девочке хотелось приблизить.
— Мисс Мэйвуд, вы опять помяли и запачкали платье! — Желтоватые щеки мисс Брук заколыхались от возмущения.
— Простите, мисс Брук, — Сара виновато опустила голову: она прекрасно знала, что такое поведение — самый верный способ избежать длительной нотации.
— Понять не могу, почему вы не способны хотя бы два часа вести себя прилично! — мисс Брук страдала несварением желудка и в период приступов была особенно раздражительной. — Я запретила вам выходить в сад, пока вы не запомните, наконец, основные события Столетней войны!
Сара не понимала, каким образом ей могут пригодиться в дальнейшем все эти древние имена и бесконечные войны, и она вовсе не была уверена, что сама мисс Брук имеет отчетливые представления о Столетней войне. Девочка не раз уже замечала прорехи в познаниях своей гувернантки, а каждый заданный Саре урок мисс Брук неизменно проверяла по книге, не надеясь на собственную память. И все же Сара была во власти этой невежественной женщины!
— Извольте пройти в свою комнату и выучить урок! — Мисс Брук явно спешила на кухню выпить травяного отвара и не стала на этот раз долго мучить ученицу. — Сегодня ваш отец не выйдет к обеду, мы с вами будем обедать вдвоем в моей комнате. А после вы перескажете мне все, что я вам задала, и пеняйте на себя, если окажется, что вы опять ленились!
Мисс Брук подождала, пока девочка войдет в дом, и отправилась на кухню только после того, как убедилась, что мисс Мэйвуд поднялась по лестнице в свою комнату.
Саре оставалось только порадоваться тому, что она предусмотрительно спрятала только что прочитанный роман в тайнике под старой каменной скамьей, прежде чем встретиться с мисс Брук. Достойнейшая женщина не выносила романов и поначалу даже пыталась жаловаться мистеру Мэйвуду на неподобающие пристрастия его дочери, правда, очень скоро поняла, что не найдет поддержки своему стремлению привить девочке все необходимые добродетели. Мистер Мэйвуд некоторое время с рассеянным интересом смотрел на мисс Брук, словно не понимая, кто она такая и откуда взялась в доме, после чего кротко попросил не огорчать оставшегося сиротой ребенка, отбирая у девочки ее немногие радости, и впредь не беспокоить его самого подобными мелочами. Мисс Брук едва не задохнулась от возмущения, однако вовремя вспомнила, что от отношения к ней этого джентльмена зависит ее будущее, и гордо удалилась.
С того дня мисс Брук объявила романам единоличную войну, но не в ее воле было лишить мисс Мэйвуд возможности передвигаться по собственному дому и заходить в библиотеку, когда та пожелает. Быстро сообразив, каких неприятностей стоит ждать от гувернантки, Сара благоразумно старалась не попадаться с книгой в руках ей на глаза, и мисс Брук со временем начала думать, что ее регулярные нравоучительные беседы оказывают на девочку благотворное влияние. К счастью, мисс Брук проводила довольно много времени на кухне или в своей комнате в беседах с экономкой, чтобы маленькая мисс могла развлекаться доступными ей способами — бегать на птичий двор, лазать по деревьям и читать неподходящую литературу.
Сегодняшний день, похоже, настроился приносить одни огорчения. Сначала закончился роман, мисс Брук требует выучить ненавистный урок, а теперь еще оказалось, что папенька нездоров и не хочет ее видеть… Не говоря уж о предстоящем обеде с мисс Брук — а эти обеды в последнее время повторялись все чаще и чаще…
Сара некоторое время простояла у окна, выходившего на вечно пустынную подъездную аллею, раздумывая, заплакать или не заплакать, но презрение к гувернантке дало ей силы сдержаться, и девочка осторожно выскользнула из своей комнаты и направилась в другое крыло дома. Мисс Брук будет сидеть на кухне со служанками не менее часа, с удовольствием предаваясь жалобам на тяготы неблагодарного труда по воспитанию юной леди, наносящего урон ее здоровью, и у Сары достаточно времени, чтобы взять книгу и вернуться к себе.
Девочка тихонько вошла в пустынный коридор, на мгновение задержалась у дверей отцовского кабинета — оттуда не доносилось ни звука, и двинулась дальше. В самом конце коридора находилась спальня ее матери, туда-то Сара и приходила в минуты уныния.
В этой комнате все оставалось таким, как при миссис Мэйвуд, — персиковые шторы и обитые той же тканью стулья и кресла, панели из светлого дерева, изящное бюро и большое зеркало в причудливой оправе. Миссис Мэйвуд не любила мрачные цвета в отделке и стремилась окружить себя красивыми вещами.
Сара смутно помнила, что она часто забиралась с ногами в одно из кресел и слушала, как матушка поет протяжные народные песни, в то время как служанка укладывает ей волосы, одобрительно кивая в такт пению.
Миссис Мэйвуд была моложе своего супруга лет на пятнадцать, и по всему ей предстояло пережить его, но внезапная лихорадка оборвала ее жизнь, оставив близких неутешными. Два года назад на Рождество приезжала старая тетка миссис Мэйвуд, мисс Пратчерс, и настоятельно советовала мистеру Мэйвуду оставить хандру и вступить в новый брак. Сара в тот вечер засиделась на ковре в гостиной с новыми куклами, привезенными гостьей, и слышала, как мисс Пратчерс увещевает ее отца:
— Вы уже почти два года в трауре, довольно терзать себя, не дело это! Я сама так сильно любила бедняжку Мэйбелл, но и то понимаю, что вам надлежит бросить затворничество и жениться снова! Пока вы еще в подходящих летах, выберите славную девушку из небогатой семьи или нестарую вдову спокойного нрава…
— Никто не сможет заменить мне дорогую супругу, мисс Пратчерс, а моей девочке — мать!
— И все же, Саре нужна женская опека, не будьте эгоистичным, как все мужчины, и подумайте о дочери! Будь я помоложе, сама бы занялась ее воспитанием, но жизнь моя отмеряет уже не годы, а месяцы или дни… Я не смогу спокойно спать в могиле, зная, что дитя моей несчастной Мэйбелл растет в глуши, подобно сорной траве!
И все же мистер Мэйвуд оказался тверд и не желал даже думать о повторном браке. Он женился в почтенном возрасте, после того как многие годы был убежден, что ни одна леди не тронет его сердце, и жестокая судьба отняла у него горячо любимую жену, а вместе с ней и саму жизнь. Он не жил теперь, он пребывал еще в этом мире, но стал далек от всего, и даже ради дочери не мог отринуть грезы о былом счастье и заняться делами насущными.
