Дженнифер Блейк - Роковой шторм
— Вы слишком добры, — пробормотала Джулия, без смущения встретив горящий взгляд его единственного глаза.
— Не так добр, как лет двадцать назад, — ответил он, печально вздохнув и покачав головой. — Я вижу, вы познакомились с капитаном Торпом.
Джулия до этой минуты ни разу не взглянула на стоявшего рядом. Как она и предполагала, он был высокого роста. Джулия ожидала увидеть его в форме, на самом же деле на нем оказался отлично сшитый вечерний костюм, выгодно подчеркивающий его статную фигуру. Влажный от дождя плащ свешивался с руки, в другой он держал шляпу с узкими полями. Несмотря на одежду джентльмена, его лицо было коричнево-красным от загара, как у моряка, странно диссонируя с живыми глазами цвета морской волны. Волосы были коротко острижены и зачесаны назад с изысканной небрежностью денди; цветом и блеском они напоминали шкуру леопарда под полуденным солнцем.
Быстрым оценивающим взглядом Джулия успела заметить, что капитан, в свою очередь, рассматривал ее, обращая особое внимание на декольте, где матовую грудь прикрывала лишь тонкая складка шелка.
— Да, — сказала она резче, чем хотела бы, — мы уже встречались.
— Тогда, с позволения вашего отца, я познакомлю вас с двумя джентльменами, собравшимися сегодня у этого стола: мсье Марсель де Груа, пламенный сторонник императора, недавно прибывший в наш город, и мсье Эжен Франсуа Робо, находящийся на императорской службе. Полагаю, что с мсье Фонтенем вы знакомы.
— Пожалуйста, не вставайте, мсье, — сказала Джулия, усаживаясь на стул, предложенный отцом. Улыбкой и кивком она приветствовала четвертого, старого знакомца отца по делам городской торговли. Мсье Фонтень, генерал и отец входили в число руководителей сторонников Бонапарта в Новом Орлеане.
За последние несколько недель она часто встречала в городе Марселя де Груа. Похоже, он был вхож в обычно закрытое общество французских креолов. Поговаривали, что он унаследовал семейное состояние, хотя о его происхождении ничего не было известно — белое пятно в истории Нового Орлеана, где определение родства — одно из любимых развлечений. Изысканно одетый, он смотрел из-под тяжелых век, а его слегка выпяченные губы выдавали в нем повесу. Марсель де Груа окинул девушку изучающим взглядом, который, не зная его характера, можно было бы счесть оскорбительным. Мсье Робо был совсем другим: не обладая яркой наружностью, он при своем маленьком росте был склонен к полноте. Он избегал встречаться взглядом с янтарными глазами Джулии. И тем не менее Робо обращал на себя внимание. Было что-то привлекательное в его строгом, надежном лице, еще что-то неуловимое.
— Бренди, капитан Торп? — Мсье Дюпре, элегантный хозяин с отливающими серебром седыми волосами, предложил капитану стул. Он налил крепкий напиток в стакан и пододвинул гостю, затем наполнил свой и присоединился к сидящим.
Генерал Монтиньяк постучал костылем по полу, требуя внимания.
— Мсье, мадемуазель. Полагаю, всем известно, для чего мы собрались. Среди нас нет ни одного, кто бы ни ожидал, не надеялся и не мечтал об этом дне. Три долгих года, с момента трагической ошибки при Ватерлоо, мы пребывали в готовности поддержать императора. Теперь, наконец, время пришло. Наполеон изложил свой план. Мы нужны ему, чтобы воплотить этот план. Скоро орел покинет свою клетку. Наступят дни, когда мы с полным правом скажем нашим внукам, что здесь, в Новом Орлеане, мы помогли выковать ключ, освободивший его. Давайте выпьем за полет орла!
Дамы не пили ничего крепче одной-двух рюмок вина во время обеда, но Джулия присоединилась к тосту. У нее перехватило горло, отчасти от взволнованного тона генерала, отчасти от личного сочувствия человеку, которого держали на пустынном острове Святой Елены. Высоко подняв голову, она улыбалась, гордясь участием в таком торжественном событии. Пусть только кто-нибудь попробует лишить ее этого!
Когда страсти улеглись, генерал Монтиньяк продолжал:
— Как известно некоторым из вас, я находился в прямом контакте с императором. Письмо, тайно переправленное в багаже молодого офицера на борту корабля, входившего в гавань острова Святой Елены, попало мне в руки всего неделю назад.
— Ну как он? — спросил пожилой банкир, мсье Фон-тень..
— Он крепок духом, хотя жалуется на постоянные стычки с этим английским псом, приставленным сторожить его, — сэром Гудзоном Лоу. Прошу прощения, капитан Торп, можно проклинать, как собаку, одного человека, не затрагивая чести всей нации. Вы согласны? Итак, союзники, эти английские канальи, французские бурбоны, Австрия и Россия потакают мелким тиранам. Они отказывают императору в истинном титуле, именуя его просто генерал Наполеон — звание, которое он перерос после африканской кампании двадцать лет назад! Они перлюстрируют всю его переписку, в том числе и не имеющую значения. Они ищут тайные послания в пакетах с едой и вином, посланных его друзьями и родственниками, и стремятся убрать с острова каждого, кто, по их мнению, слишком много сочувствует. Но наш император не побежден. Он мстит им тем, что блюда, доставляемые ему, значительно изысканнее, чем любой из этих жалких английских офицеришек мечтал бы хоть раз отведать. Отказываясь признавать тех, кто обращается к нему с просьбой об аудиенции неподобающим образом, он закрывает доступ союзникам, однако двор открыт остальным посетителям острова.
— А они не заходят самовольно в его апартаменты? — хмурясь, спросил мсье Фонтень.
— Не осмеливаются. Наполеон вооружил себя и свою свиту. Они жизнью поклялись защищать двор. Если сэр Гудзон Лоу спровоцирует какой-нибудь несчастный случай с императором, его ждет ненависть Европы и собственного правительства. Общественное мнение склоняется в пользу императора. Мысль о человеке, который на всю жизнь прикован к скалистому острову, подобно Прометею, терзаемому хищными птицами, не слишком приятна общественной совести. Но довольно. Есть дела поважнее.
Капитан Торп оторвал взгляд от говорившего и угрюмо посмотрел на Джулию, сжимая стакан с бренди в кулаке. Он заметил золотую пчелу — символ верности Наполеону, — приколотую к черной бархотке на ее шее, и его голубые глаза потемнели. Встретившись с недоуменным взглядом Джулии, он намеренно отвел глаза.
Пальцы девушки сжали подлокотник кресла. Для нее было внове чувствовать себя нежеланной. Большинство знакомых мужчин были счастливы ее присутствию. Она сознавала свои преимущества перед другими женщинами: ведь ее допускали на подобные советы благодаря ее чересчур снисходительному отцу и его друзьям. И в то же время ей было ясно, что это позволялось ради ее же блага и того вклада, который она была способна внести. Джулию раздражало, что о ней судили лишь по внешности и недооценивали ее способности. Капитан Торп даже не пытался скрыть свое мнение, и она восприняла это как прямое оскорбление.
