Кэтрин Андерсон - Подруга волка
— Я куплю ей, пальто и платья тоже. Вот увидишь! Я куплю вам всем платья!
В глазах Мэри-Бет опять появились слезы. С минуту она смотрела на брата, затем опустила глаза.
— Даже если ты попытаешься это сделать, отец отнимет у тебя деньги и истратит их на оборудование для добычи золота. Он думает только о золоте. Ему безразлично, что мать погубила себя и ребенка, потому что слишком много работала. И он не думает о нас. У Сары никогда не будет ни пальто, ни платьев. Единственное, что отец подарит ей, так это лопату с ее именем. То же и для меня и для Ребекки.
Джейк знал, что она права, но эти слова испугали его, особенно сейчас — после того, как он дал матери обещание присмотреть за сестрами. Он был еще слишком мал, чтобы выполнять работу матери, но он сможет это сделать, когда вслед за матерью уйдет Мэри-Бет, — работа на приисках убьет ее.
Джейк смотрел на могилу и вспоминал отчаянный умоляющий взгляд матери прошлой ночью перед тем, как она умерла. Собрав последние силы, она схватила его за руки и зашептала: «Присмотри за ними, Джейк. Обещай мне. Не позволяй своему отцу…»
Голос ее замер, и прекрасные черные глаза закатились, просьба осталась недосказанной. Джейк крепко держал ее за руки, не в силах произнести ни слова, рыдания разрывали ему грудь.
«Я позабочусь о них, мама, я обещаю. Я не позволю, чтобы то же самое случилось с девочками, мама, мама, я клянусь! Все будет в порядке. Ты увидишь. Все будет в порядке».
Шепча эти слова, Джейк знал, что говорит неправду. Его мать умерла. Отец убил ее и ее нерожденного ребенка в погоне за необычной мечтой. Все теперь будет по-другому.
1
Портленд, 1885 год
Хотя еще не наступила темнота, газовые лампы в кабинете были зажжены, чтобы рассеять мрак еще одного дождливого февральского дня. Горящие лампы, два удобных кресла были единственной роскошью в этой комнате. Все остальное дышало суровой простотой, выражавшейся в простых сосновых стенах, удобном, но просто письменном столе, который он смастерил сам, и грубых дощатых книжных полках.
Он сам выбирал эту обстановку, — если ее можно было так назвать, как бы бросающую вызов богатству всего остального дома, чтобы создать равновесие в своей жизни и настроение. Каминная полка была выполнена из куска миртового дерева, которое он нашел много лет назад в южном Орегоне. Над нею висела большая картина, изображавшая покрытую снегом вершину Маунт Шаста, соседствуя с коллекцией пейзажей, заполнившей каждый свободный дюйм стены; его самый любимый — горный прозрачный поток, пробивающий себе дорогу сквозь заросли пятнистых деревьев.
Его невеста, Эмили, жаловалась на беспорядок в его кабинете и совершенно справедливо настаивала на том, чтобы он сменил обстановку. Но Джейк откладывал это дело. Он не мог объяснить почему, не был даже уверен, что сам это понимает, но ему необходима была эта комната, каждый дюйм ее пространства. Здесь, как нигде больше, он чувствовал себя в мире с самим собой.
Обычно Джейк запирал дверь кабинета, когда работал, и вся семья уважала его стремление к уединению, но сегодняшний день стал исключением из правил. Совсем недавно к нему заходили две его младшие сестры вместе со своими детьми попрощаться перед его отъездом в очередную деловую поездку. А сейчас Мэри-Бет потребовала с ним встречи.
В плохом настроении из-за того, что ему предстояло завершить много дел до отъезда в южный Орегон, а ему мешают, Джейк ослабил галстук, расстегнул свой жилет золотого шелка и откинулся на спинку кресла, разглядывая свою старшую сестру.
Она только что вернулась с прогулки по магазинам; на ней был уличный костюм из легкой шерсти винного цвета, и выглядела она как принцесса, присевшая на одно из свободных кресел его кабинета. Очень несчастная принцесса. Оба они унаследовали от матери иссиня черные волосы и темно-карие глаза и, как некоторые замечали, обладали одинаковым невыносимым упрямством. Несмотря на это Джейк никогда не понимал Мэри-Бет. Смену ее настроений было так же трудно предугадать, как и постоянно меняющуюся погоду в Орегоне.
После того как Джозеф Рэнд нашел свое первое золото, обстоятельства их жизни кардинально изменились к лучшему. С тех пор Джейк без устали старался сохранить и приумножить их благосостояние. У Мэри-Бет было все, что она могла пожелать. Но была ли она счастлива? Нет, черт побери! Девушке было двадцать семь лет, и ей надо бы уже давно принять предложение кого-нибудь из множества своих поклонников, выйти замуж и завести ребенка, пока еще не поздно, а не забивать себе голову нелепыми мыслями о поступлении в колледж.
— Мэри-Бет, через десять минут я должен встретиться с Джереми и ввести его в курс дела, чтобы он смог заменить меня в мое отсутствие, а я еще даже не начал укладывать вещи. У меня действительно нет сейчас времени для этого разговора.
— А мне надо об этом поговорить, — возразила она.
— Я считаю, что мы пришли к взаимопониманию в прошлом году.
Ее пальцы теребили обтянутые шелком пуговицы костюма.
— Это устраивает тебя, но не меня.
В памяти Джейка возникло изможденное лицо его матери.
— Ты знаешь, что я думаю о работе для женщины.
— Быть юристом — это не работа. Это профессия. Призвание.
Он взял ручку и переложил бумаги, над которыми работал.
— Я не хочу, чтобы моя сестра несла мужскую ношу. Я прекрасно тебя обеспечиваю. Все твои желания выполняются.
Ее кулак опустился на стол с достаточной силой, чтобы подскочила ручка. Джейк подхватил ее, оценил причиненный ущерб, затем приподнял бровь. Одним взглядом он мог заставить мужчин отступить. Мэри-Бет даже не моргнула глазом. Мэри-Бет — несчастье его жизни, единственный человек, который мог заставить его потерять самообладание. Он никак не мог понять, почему она была его самой любимой сестрой.
— Не смей продолжать работать, как будто меня здесь нет! — воскликнула она. — Мы обсудим этот вопрос здесь и сейчас!
Джейк положил ручку и поудобнее уселся в кресле. Он не мог себе представить, каково будет ее поведение на этот раз. Во время их последнего столкновения она разбила все стеклянное в парадной гостиной. Перед этим она пролежала три дня в постели, отказываясь от еды. Конечно, он знал, что ее горничная Чэрити таскала ей еду, — Мэри-Бет не откажешь в недостатке воображения.
— Я не командую тобой. Ты можешь делать все, что хочешь.
— Кроме работы.
— Да, кроме этого. — Он заметил, как покраснели ее щеки; это означало, что она готова взорваться. — Ты такая красивая женщина. Неужели в Портленде нет ни одного холостяка, который бы привлек твое внимание? Мне все равно, даже если он подметает улицы.
