Джулия Гарвуд - Великолепие чести
На мгновение тому показалось, что его разум помутился. Дункан яростно замотал головой, но когда его ушей достиг мелодичный голос девушки, он понял, что прекрасное видение — не игра его воображения.
— Погодите минутку, я вас сейчас развяжу, — прошептала незнакомка. — Только, ради Бога, молчите, пока мы не скроемся отсюда.
Барон не верил своим ушам. Голос его спасительницы звучал нежно, как арфа, и манил к себе, как погожий летний денек. Дункан чуть было не рассмеялся над столь неожиданным поворотом событий. Ему захотелось громко крикнуть, чтобы покончить с обманом, но любопытство пересилило, и Векстон решил выждать какое-то время, чтобы его предполагаемая спасительница раскрыла свои истинные намерения.
Сохраняя прежнюю невозмутимость, он молча наблюдал за тем, как девушка достает из складок плаща маленький кинжал. Она стояла совсем близко от несвязанных ног Векстона, так что, вздумай она вонзить ему в сердце кинжал, он сумеет разделаться с ней. Но леди Мадлен совсем забыла об опасности. Думая лишь о том, как освободить пленника, она подошла еще ближе и принялась перерезать кинжалом толстую веревку. Дункан заметил ее дрожащие то ли от пронизывающего ветра, то ли от страха руки.
До него донесся слабый запах розы. Вдохнув аромат полной грудью, он решил, что стужа и впрямь сыграла злую шутку с его рассудком. Розы в разгар зимы, ангел во вражеской крепости… все это было полным абсурдом, и все же девушка стояла перед ним, благоухая весенними цветами и напоминая собой небесное видение.
Векстон еще раз мотнул головой. Он начал догадываться, кто эта девушка. Ему описывали ее, но описание это не совсем совпадало с реальностью. Барону говорили, что сестра Луддона среднего роста, у нее каштановые волосы и голубые глаза. Да, именно такой она и была, но не просто милой и хорошенькой. Она была прекрасной!
Наконец веревка была перерезана, и руки Дункана освободились от пут. Он не двинулся с места, ничем не выразил своей благодарности, своего отношения к происходящему. Девушка опять приблизилась к барону, одарила робкой улыбкой и опустилась на колени, чтобы собрать его вещи.
От страха ее движения стали неловкими. Поднимаясь, она споткнулись, затем тихо проговорила:
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Векстон не шевельнулся.
Мадлен нахмурилась и, держа в одной руке одежду Дункана и тяжелые сапоги, другой обхватила его за талию.
— Обопритесь на меня, — прошептала она. — Я помогу вам, обещаю. Но, ради всего святого, поторопитесь! — Она не сводила глаз с дверей замка, в голосе ее звучал страх. Видя отчаяние своей спасительницы, Векстон хотел было сказать ей, что им не нужно прятаться, так как именно в эти минуты его воины уже начали перебираться через крепостные стены, но промолчал. Чем меньше она знает, тем выгоднее ему.
Едва доставая Дункану до плеча, Мадлен по-прежнему была готова стоически поддерживать барона и положила его тяжелую руку на свои хрупкие плечи.
— Мы пойдем в помещение за часовней — там обычно останавливается священник, когда приезжает в замок, — едва слышно прошептала она. — Это единственное место, куда никто не подумает заглянуть.
Похоже, Дункан не обратил никакою внимания на ее слова. Воины Луддона были не умнее своего хозяина. Из-за непогоды все стражники ушли от ворот, оставив крепостные стены незащищенными. Враги заплатят за свою слабость смертью.
Дункан всем своим весом оперся на девушку, стараясь сдержать ее шаг, и принялся сжимать и разжимать пальцы онемевших рук. Ноги его почти потеряли чувствительность. Векстон знал, что это дурной знак, но пока тут трудно было чем-то помочь.
Услышав тихий свист, он поднял вверх руку, давая своим воинам знак подождать. Затем барон взглянул на сестру Луддона, желая убедиться, что она ничего не заметила. Но Мадлен думала лишь о том, чтобы не упасть, не подозревая, что враги уже проникли в ее дом.
Наконец они подошли к узкой двери. Видя, что пленник совсем ослаб, Мадлен прислонила его к стене, с трудом пытаясь, отодвинуть засов.
Но вот дверь отворилась. Взяв Дункана за руку, девушка увлекла его за собой в темноту. Ледяной сквозняк гулял по длинному сырому коридору, пока они брели ко второй двери. Девушка быстро распахнула ее, втолкнув Векстона в помещение.
Они оказались в комнате без окон, освещенной мягким светом свечей. Воздух был спертым; пыль серым ковром покрывала деревянный пол, с низкого потолка свисала густая паутина, на вбитых в стену крючьях висели яркие одеяния священников, посреди комнаты лежал набитый соломой тюфяк, а рядом с ним — два толстых одеяла.
Закрыв дверь на засов, Мадлен облегченно вздохнула. На некоторое время они были в безопасности. Девушка указала Векстону на тюфяк, предлагая ему сесть.
— Когда я увидела, что они с вами делают, то тут же приготовила эту комнату, — объяснила она, протягивая Дункану одежду. — Меня зовут Мадлен, и я… — Девушка хотела было объяснить Дункану, кем она приходится Луддону, но потом передумала. — Я останусь с вами до рассвета, а потом покажу вам потайной ход. Даже Луддон не знает о его существовании.
Барон уселся на тюфяк и вытянул перед собой ноги. Слушая Мадлен, он натягивал рубашку и думал, что ее смелый поступок лишь осложнил его положение: ему было трудно представить, что почувствует девушка, узнав, в чем заключается его план.
Когда кольчуга вновь засияла на широкой груди барона, Мадлен бережно укутала его плечи одеялом и села перед ним на пол, внимательно осматривая его ступни; ее лицо нахмурилось. Векстон потянулся к сапогам, но Мадлен остановила его.
— Сначала надо согреть ваши ноги, — объяснила она.
Вздохнув, она принялась размышлять, как бы половчее сделать это. Мадлен взяла второе одеяло, чтобы завернуть в него ноги Векстона, но потом, покачав головой, передумала. Она бросила одеяло на ноги барону, сняла с себя плащ, развязала плетеный кожаный поясок и медленно приподняла свое платье до самых колен.
Дункан с любопытством глядел на нее, ожидая, что будет дальше, но Мадлен по-прежнему молчала. Потом, решительным движением схватив его ступни, сунула их себе под платье, тесно прижив к своему телу.
Когда заледеневшие ноги барона коснулись ее теплой кожи, девушка громко вскрикнула, однако не отпустила их, а накинула платье ему на колени и тоже прижала их к себе. Она дрожала, и Дункану казалось, что Мадлен вбирает в себя сковывающий его конечности холод.
Чувствительность быстро возвращалась к ним. Векстону казалось, будто тысячи острых клинков одновременно вонзаются в его ступни, которые нестерпимо жгло. Но когда, не выдержав, Дункан захотел освободить ноги, Мадлен не позволила ему это сделать, силой удержав его.
