Самид Агаев - Хафиз и пленница султана
Упадок начался, когда великий сельджукский султан Малик-шах, к слову, покровитель Омара Хаяма, умер отравленный исмаилитами в возрасте тридцати восьми лет. Он скончался через тридцать шесть дней после смерти своего знаменитого вазира Низам ал-Мулка, заколотого также исмаилитами. После этого государство тюрков-сельджуков распалось. Сельджукские владетели Сирии, Кермана и Анатолии, обрели независимость, а в центральной части империи – Ираке, Хорасане и Закавказье, началась борьба за верховный престол. Против старшего сына Малик-шаха Боркийярука выступил его младший брат Мухаммад-Тапар, которого поддержал единокровный брат Санджар, и некоторые влиятельные эмиры. В сражении у Хамадана в ноябре 1101 г. Боркийярук разгромил братьев. После этого при посредничестве халифа Мустазхира, было заключено соглашение о разделе империи. Мухаммаду-Тапару отошли Азербайджан, аль-Джазира и Дийар-Бакр, а Санджару Хорасан.
Через три года Боркийарук умер и султаном всей империи был провозглашен Мухаммад-Тапар. После его смерти в 1118 году борьба за престол возобновилась. Против наследника Мухаммада-Тапара, 14-летнего султана Махмуда, которого признал халиф, и в Багдаде стали читать хутбу с его именем, тем не менее, восстали его братья, коих было четыре. Ма'суд, Тогрул, Сельджук-шах и Сулейман-шах. Махмуду в течение всего правления приходилось сталкиваться с претензиями своих братьев. Но главную опасность для него представлял дядя – последний великий султан Санджар, владевший землями восточнее Ирака. На требование Махмуда очистить Мазандаран от войск и платить ежегодную подать в размере 200 тысяч динаров, он ответил отказом и заявил послам: «Сын моего брата ребенок, им руководят вазир и хаджибы». В августе 1119 г. Близ города Саве между ними произошло сражение. У Санджара было 20 тысяч хорасанских воинов и 40 боевых слонов, а в войске Махмуда было 10 тысяч солдат. Махмуд был разбит и бежал. Через три месяца в результате переговоров Махмуд признал верховенство дяди. В свою очередь Санджар назначил его своим наследником и отдал ему в икта весь Ирак, положив, таким образом, начало иракскому султанату. Земли лежащие между Ираком и Ираком Персидским: Джибал, Казвин, Занджан, Дейлем, Фарс, Исфахан и Хузистан он разделил между братьями Махмуда. Создав, таким образом, в целях безопасности, пограничный барьер между собой и Махмудом. А также, чтобы ограничить свободу его действий назначил на должности вазира, главнокомандующего и канцлера, своих людей. Междоусобная борьба между сельджукскими принцами продолжалась много лет. Багдадские халифы всячески подогревали их честолюбие и натравливали их друг на друга. Надеясь на то, что Сельджукиды в борьбе ослабнут и халиф вновь займет подобающее ему положение не только духовного, но и светского главы мусульман.
Малика-Хатун была правнучкой принца Тогрула, которого великий султан Санджар, после смерти Махмуда, объявил главой иракского султаната и своим наследником. Когда Тогрул умер, его место занял Масуд. Он выдал вдову Тогрула Му'мине-Хатун замуж за своего мамлюка Ил-Дениза, который был атабеком ее деда Арслан-шаха, и теперь стал одновременно его отчимом. Султан Масуд наделил атабека в качестве икта Арраном, и тот выехал в свою резиденцию. С тех пор подлинным владыкой Азербайджана был атабек Ил-Дениз. Султанское достоинство Арслан-шаха заключалось лишь в том, что его имя чеканилось на монетах и упоминалось в хутбе. Ил-Дениз отдавал приказы, раздавал земли, распоряжался казнохранилищами, султан же даже не мог выразить ему свое несогласие. Когда же султан возмущался, его мать, которая была женой атабека, говорила ему: «Не обращай внимания! Этот человек рисковал жизнью, чтобы доставить тебе престол султаната. Посмотри сколько принцев из Сельджукидов, старше тебя, находятся в тюрьмах. А он и оба его сына служат тебе и сражаются с твоими врагами. Это все делается ради упрочения твоей власти». Слыша такое от своей матери, Арслан-шах умолкал. Когда умер Ил-Дениз, его сын Джахан-Пахлаван, немедленно отправился в Нахичеван, и захватил казну государства. Арслан-шах вместе с эмирами недовольными правлением Ил-Дениза собрав армию, направился в Азербайджан, но по дороге почувствовал недомогание, он вернулся в Хамадан и умер. Джахан-Пахлаван посадил на трон его семилетнего сына, отца Малики-Хатун. После смерти Джахан-Пахлавана ее отец в течение восьми лет с переменным успехом пытался вернуть себе власть, но счастье уже отвернулось от дома сельджукидов. Она была ребенком, когда Тогрул III, с 60 гулямами[14], не дожидаясь подхода основных сил, ввязался в бой с превосходившим по численности авангардом хорезмийских войск, которыми руководил сын атабека Джахан-Пахлавана, ренегат Кутлуг-Инандж Махмуд. В бою он был ранен стрелой в глаз и, воскликнул, обращаясь к подъехавшему Махмуду: «О Махмуд, помоги мне, и увези меня отсюда. От этого нам обоим будет польза». Но Кутлуг-Инандж отрезал голову султану и отвёз её хорезмшаху Текишу. Хозяину он всё равно не угодил, так как тот желал поражения, но не смерти последнего сельджукского султана. «Для меня было бы лучше, если бы ты привез его живым, – сказал он». Затем отправил голову султана в Багдад, где она в течение нескольких дней висела на Нубийских воротах, а тело султана было вздернуто на виселице на базарной площади Рея.
Кутлуг-Инанджу отомстила старшая сестра Малики, Фулана. Её муж Йунис-хан, брат хорезмшаха Текиша, заманил Кутлуг-Инанджа в ловушку и убил. Музаффар Узбек был братом Кутлуг-Инанджа, и на нем также лежала часть вины за смерть ее отца, и теперь Малика, пытаясь оправдать себя, все чаще вспоминала об этом. К тому же Узбек был трусом и пьяницей. Узнав о приближении хорезмшаха, он тут же оставил город, даже не подумав о том что станется с его законной женой. Так стоило ли хранить верность такому человеку.
Малика размышляла об этом в своих покоях, когда вошла невольница и, поклонившись, доложила о том, что чиновник, посланный к судье, вернулся и ожидает в большой зале. Прежде чем выйти принцесса взглянула в зеркало. В тридцать семь лет она была также красива, как и в юности. Этот факт несколько улучшил ее настроение. При её появлении все склонили головы. Малика прошла и села в кресло, стоявшее на возвышении и кивнула хаджибе. Должность, ее личного камергера, как и все другие, за исключением наружной охраны исполняли женщины.
Говори, – разрешила хаджиба.
Придворный всё это время стоявший в поклоне с усилием выпрямил спину и произнёс слова приветствия. Малика жестом остановила этот поток красноречия.
– Переходи к делу, – произнесла она.
Хаджиб как-то странно смотрел на неё, и принцесса сообразила, что забыла закрыть лицо. «Ничего, – подумала она, – вспомнив своё недавнее отражение в зеркале, – пусть пялится.
«Какие все нетерпеливые, – отметил хаджиб, – судья всё требовал перейти к делу и она туда же, словно сговорились».
Пока он складывал в голове словесную формулу, Малика-Хатун сдвинула брови, и хаджиб без обиняков сказал:
– Он отказался.
– Причина?
– Он требует свидетельства самого атабека.
– Ты всё объяснил ему, мотивы?
– Да.
– Про свидетелей сказал.
– Да.
– Дайте мне воды, – приказала принцесса.
– Со льдом или щербет? – спросила рабыня.
– Щербет со льдом.
Когда ей принесли золотой кубок, запотевший от холода, принцесса сделала глоток и заговорила:
– Какие времена настали. Дочь султана Тогрула, вынуждена уговаривать какого то жалкого судью дать ей свидетельство о разводе.
Малика отдала служанке кубок. Её вспыльчивый отец обычно швырял кубок в вестника.
– Я его арестовал и привёз сюда, – сказал хаджиб, – на тот случай, если госпожа захочет сама поговорить с ним.
– Ты предусмотрителен, – сказала Малика, – но сделал это напрасно. Авторитет семьи Туграи в Табризе слишком высок. Они сейчас руководят обороной города, на свои деньги, насколько мне известно, кормят жителей. Мы же, теряем лицо, – правитель страны сбежал, его жена хочет выйти замуж за врага, власть слабеет. Нежели ты хочешь, чтобы чернь сейчас осадила наш дворец.
– Я не подумал об этом, – сознался хаджиб.
Немедленно отпустите его, – приказала Малика.
– Повинуюсь, – хаджиб поклонился.
– Отвезите его домой со всем возможным уважением подобающим его сану.
– Слушаюсь госпожа.
Малика встала и стремительно подошла к высокому стрельчатому окну. Отсюда открылся вид на городские стены, облепленные городским ополчением.
– Что там происходит сейчас, – спросила принцесса.
– Хорезмийцы подкатили катапульты, – ответила хаджиба, её звали Солмаз.
– Это я уже слышала.
– Сейчас они рубят деревья вокруг Табриза.
– Для чего?
– Очевидно для того, чтобы освободить траекторию полёта снарядов.
Малика удивлённо улыбнулась.
– Солмаз, откуда ты такие слова знаешь, траектория, снаряды.
