Каролин Лэмпмен - От счастья не убежишь
– Устали?
– Ой! – Стефани вздрогнула от неожиданности, затем, увидев Коула, радостно улыбнулась. – Немного. Но это очень приятная усталость.
Коул повесил шляпу на вбитый в дверь крюк и уселся за стол. Тут вошел Чарли и первым делом принюхался.
– Чертовски вкусно пахнет! – заметил он, с надеждой глядя на Стефани.
– Пирог на ужин!
Чарли состроил такую похоронную физиономию, что она едва удержалась от смеха.
– Ладно. Я испекла еще три таких же, поэтому – так и быть – дам вам сейчас по кусочку.
Стефани отрезала два толстых куска горячего яблочного пирога, налила три чашки кофе и села за стол с мужчинами.
– Как работа?
– Неплохо, – с набитым ртом ответил Коул. – Большую часть скота уже загнали. Думаю, завтра начнем отбирать своих и клеймить.
– Что начнете? – Стефани смотрела на него с недоумением.
Коул рассмеялся.
– Не знаю, откуда вы родом, но Запада вы, похоже, не нюхали!
– Наши соседи пасут на тех же пастбищах, что и мы, – объяснил Чарли. – Коровам наплевать, чьи они, вот и пасутся все вместе, рядышком. По осени, когда мы их загоняем, приходится отбирать своих от чужих.
– Боже мой, как же вы отличаете своих коров? – удивленно спросила Стефани.
– На каждой корове есть свой знак, клеймо, – продолжил объяснение Чарли. Он отхлебнул кофе. – Прошлой весной, перед выпасом, мы заклеймили почти всех телят, но кое-кого пропустили. Теперь надо поставить клейма, пока они еще при матерях и мы можем отличить своих от чужих.
– Понятно, – заметила Стефани. – А как вы их клеймите?
– Вам что, в самом деле хочется знать?
– Конечно, иначе я бы не спрашивала.
– Тут ничего интересного нет. – Чарли поскреб щетинистую щеку. – Вам от этого тошно станет.
– Что это значит?
Коул вздохнул.
– Мы держим железные клейма на огне, пока они не раскалятся докрасна, и прижимаем к боку теленка. Остается рубец, повторяющий рисунок клейма.
– Это же больно! – Стефани заметно побледнела.
– Конечно. – Коул решил, что сейчас самое время сменить тему. – А куда подевалась Кейт?
Стефани снова заулыбалась.
– Она сейчас кладет последние стежки на платье. Сегодня вечером его можно будет надеть. И слава Богу: мне уже опротивела эта тряпка! – Она взглянула на свой серый балахон.
– Я-то думал, вы с этой тряпкой расстаться не можете. Кто говорил: «буду носить до дыр»? – засмеялся Чарли.
Стефани хмыкнула.
– Я собиралась. Но меня спасла Кейт.
Стефани смотрелась в зеркало и не могла наглядеться.
– Кейт, вы говорили, что умеете шить. Но это не умение, это – талант, настоящий талант!
Кейт догадывалась о тайной причине столь бурного восхищения. Теперь эту высокую, стройную даму Салли придется брать в расчет.
Высокий глухой воротник и прямые рукава могли показаться чересчур скромными. Но, когда Стефани надела платье, облегающий лиф подчеркнул ее высокую грудь и тонкую талию, а при ходьбе под узкой юбкой обрисовывалась линия бедер. Болезненная бледность исчезла вместе с серым балахоном. На щеках заиграл румянец, а зелень платья тускнела перед зеленью глаз.
Любуясь собою в зеркале, Стефани вдруг вспомнила слова Коула: «Такие волосы надо не прятать, а выставлять напоказ».
Кажется, пришло время сменить прическу. Стефани выдернула шпильку, скреплявшую узел, и начала расплетать косу.
– Теперь все будет по-новому, – пробормотала она.
Вскоре выяснилось, что волосы можно уложить и так, и этак, и еще вот так... Казалось, пальцы все помнят и умеют сами. Стефани перебрала несколько причесок и наконец нашла лучшую. Мягкие волны волос спускались на затылок и там собирались в свободный низкий пучок, а несколько вольно висящих прядей обрамляли лицо. Стефани выглядела невероятно женственно. Обманчиво простая прическа, казалось, могла рассыпаться в любую минуту, и это увеличивало ее очарование.
– Я бы не поверила, если бы не видела своими глазами! – воскликнула Кейт. – Передо мной другая женщина!
– И она красивей прежнего? – Стефани поворачивалась в разные стороны, стараясь разглядеть себя получше. – Серое платье надо позабыть, как страшный сон!
Первым свидетелем превращения стал Джош, но оценил его по-своему. Он влетел на кухню и, увидев Стефани, остановился как вкопанный.
– Что у тебя с волосами?
– Я причесалась по-другому. Нравится?
– А в глаза они лезть не будут?
– Надеюсь, что нет. Но я всегда смогу причесаться по-старому, если захочу, – успокоила она его.
– А, ну тогда ладно, – кивнул Джош и отправился мыть руки.
– Похвала Джоша – лучшее средство от самомнения, – улыбнулась Стефани.
– Я еще не видела, чтобы Кентрелл расщедрился на комплименты, – проворчала Кейт.
Через несколько минут появился Чарли. Вот кто сполна возместил равнодушие Джоша! Увидев Стефани, он сорвал с головы шляпу и отступил на шаг.
– Это хоть кого убьет на месте! Эх, был бы я годков на тридцать моложе...
Он смотрел на нее с таким откровенным восхищением, что Стефани покраснела.
– По-моему, вы льстец, мистер Хоббс, но все равно спасибо. Хотела бы и я стать лет на тридцать старше!
Вошли ковбои, и с ними – Коул. Он не произнес ни слова – только смотрел, смотрел на нее широко раскрытыми, изумленными глазами. Остальные были не столь застенчивы. Похвалы сыпались градом, и Стефани едва удерживалась, чтобы не расхохотаться от горячего, опьяняющего восторга.
Когда один ковбой отпустил особенно пышный комплимент, Стефани случайно взглянула в сторону Коула. Он встретил ее взгляд угрюмо, и она смущенно отвернулась. Потом она косилась на него несколько раз: Коул становился все мрачнее и мрачнее. «Боже мой, чем же я провинилась?» – испугалась она.
Во время ужина он был не в духе и, когда к нему кто-нибудь обращался, отвечал односложно. Наконец Стефани перестала смотреть в его сторону, но ее беспокойство не проходило.
Мужчины обсуждали завтрашнее клеймение, и Стефани слушала с интересом. По их рассказам это выглядело куда веселее, чем описал Коул.
– Нельзя ли мне будет немного посмотреть? – спросила она. – Издали! Я никому не помешаю!
Раздался гул согласных голосов, но в него, точно нож, врезался голос Коула:
– Нельзя!
Мгновенно наступила тишина. Все смотрели на Коула – а он продолжал есть как ни в чем не бывало.
Затянувшееся молчание прервал Чарли.
– Знаете, клеймение скота совсем не так интересно. Эти лодыри наврали вам с три короба. На самом деле, это грязная работа. Вам не понравится.
Вскоре разговор возобновился, но Стефани уже не принимала в нем участия.
Она хотела остаться одна. Она даже настояла, чтобы Кейт шла спать сразу после ужина, а сама осталась мыть посуду. Стефани была удручена и разочарована. Коул ни слова не сказал о ее новом наряде, даже больше – он явно рассердился. Но почему? В мыслях Стефани царило полнейшее смятение. Она убрала в кухне и пошла по темному двору в домик Кейт.
