Эмма Харрингтон - Властелин небес
– Ты прав, – сухо сказал он. – Однако кажется ты относишься к ней с большей нежностью, чем я предполагал.
Улыбка исчезла с лица Дэлласа, и он отвернулся к окну.
– Вначале я действительно просто хотел отомстить ее брату. Но теперь я уверен, что Изабель может быть самой лучшей женой на свете. Эта женщина, которую я уважаю, может родить мне дюжину сильных, красивых детей. Я никогда не собирался жениться. Именно поэтому и держался подальше от Мэри Росс. Но Изабель совсем другая. Я понял это, как только ее увидел.
Дэллас помедлил, задумчиво посмотрел на Дункана.
– Теперь она моя жена. И я хочу, чтобы она была в безопасности, пусть даже на это потребуются все мои силы и состояние. Думать по-другому я считаю постыдным.
Пока Дэллас пристегивал меч и надевал плащ, Дункан молча наблюдал за ним. Он был уверен, что его братом движет не только долг, но и непреодолимая нежность к Изабель. Дэллас такой порывистый, иногда слишком бестактный. Он никогда не признается в своих чувствах. И уговаривать его не имеет смысла.
– Если ты позволишь ей переписку, – продолжал Дэллас несколько приглушенным голосом: мешала грубая шерсть плаща с капюшоном, который он надевал на себя, – то непременно прочитай все, что она напишет. Никто не должен знать о встрече в Грейфрее. Хотя подозреваю, что сборище этих предателей, которых она считает своей семьей, тоже вышлет своих представителей. И я не хочу, чтобы об этом было известно больше, чем уже известно.
– Излишне напоминать об этом, Дэллас. Не так уж я глуп, чтобы не понимать, как хранить тайны. Дэллас взглянул на него.
– Прости, приятель, я не хотел тебя обидеть.
Слегка расслабившись, Дункан кивнул. Он знал, что Дэллас никогда намеренно не обидит его. Из всех братьев Дункан больше всего любил Дэлласа, и тот отвечал ему взаимностью. Нет, не стоит напоминать о том, что путешествие полно опасностей, о том, что Дэллас может погибнуть. Да и Брюс тоже.
– Дэллас, ты… будешь осторожен? – спросил наконец Дункан, немного стесняясь того, что выдал свои чувства.
Легкая улыбка тронула уголки рта Дэлласа, он обернулся к своему младшему брату.
– Я не собираюсь подставлять горло под нож Реда Каммингза, это уж точно.
– Опасайся предательства, – тихо сказал Дункан.
Дэллас кивнул:
– Смерть всегда подстерегает нас, Дункан, всегда. И не нам выбирать день и час.
Он провел рукой по волосам, поправляя шерстяной капюшон, который закрывал ему глаза.
– Если я вдруг… эй, послушай, тогда ты должен отослать Изабель в Галловей, к ее матери. Запомни, я сказал «отослать», потому что рисковать тобой я не хочу. Ей нужно будет уехать отсюда, потому что если Брюса и меня уничтожат, то в Шотландии поднимется бунт, которого никогда еще не бывало. Даже тогда, когда казнили Вильяма Уоллеса.
В голосе Дункана появились нотки неподдельной тревоги.
– Но если ты погибнешь, Дэллас, что же мне тогда без тебя делать?
Широкая ладонь опустилась на плечи Дункана. Голос Дэлласа был низким, печальным.
– Поезжай в Скай. Если понадобится, поезжай к отцу. В случае поражения Брюса его брат Найджел отомстит и жестоко отомстит. Прольется много крови.
– Если тебя убьют, – резко сказал Дункан, – я тоже буду мстить за твою смерть.
– Не стоит, Дункан. Ты понадобишься в Скае, поможешь отцу. И послушай: у Шотландии есть шанс обрести свободу, пока у нее есть смелые воины, такие, как ты, чтобы защищать эту землю.
Дункан покорно склонил голову.
Изабель отступила к стене, почувствовав холод камня. В свете факела вырисовывалась фигура Дэлласа, остановившегося на пороге. Она попыталась преодолеть дрожь. Воспоминания об их ночи породили странную неловкость, с которой она пыталась справиться. Нет, она не должна себя выдавать – ни капли нежности! Этот человек – ее муж, он был великодушен, но, возможно, это их последняя встреча. Если он не вернется, она станет вдовой, но обретет свободу. Их брак даже не был скреплен брачной ночью. И впадать в чувствительность излишне. Лучше расстаться вот так – не приближаясь друг к другу.
– Если вы пришли попрощаться, то я благословляю вас в дальний путь, – она прощально помахала рукой.
– Ах, Изабель, – рассмеялся он, – вы никогда не разочаровываете меня. Клянусь, никто не сможет развлечь меня так, как вы. Ваши сладкие слова приправлены змеиным ядом.
– Не обольщайтесь.
Заметив, что он приближается к ней, Изабель хотела отвернуться, но ее охватило странное волнение. Оказывается, она не забыла ни поцелуев, ни прикосновения его сильных рук.
И сейчас эти руки легли ей на плечи, а лицо приблизилось к ее лицу. Изабель старалась не смотреть на него. Глазам ее было больно, словно на солнце. Она молила бога, чтобы Дэллас ее отпустил. Но мольбы остались тщетными. Он взял ее за подбородок и, казалось, заглянул в самую душу. Изабель почувствовала, как колотится ее сердце, стук отдается в ушах – наверняка, Дэллас тоже слышит этот звук.
– Нет, – сказал он, когда она попыталась увернуться, – не избегай моих прикосновений. Когда я вернусь, ты будешь ждать подобных мгновений.
– Если ты вернешься…
Ее голос был более спокоен, чем она сама того ожидала. Но внутри она вся сжалась.
Тихо рассмеявшись, он склонил голову, слегка коснулся ртом ее губ и отпустил.
– Я вернусь, моя дорогая жена, и мы начнем с того, где остановились. И надеюсь, что ты сама будешь желать моих ласк.
Ей удалось улыбнуться.
– Посмотрим, мой лорд.
Дэллас больше ничего не сказал, резко повернулся и, выходя, захлопнул за собой дверь.
Он ушел, ее муж. Может быть, навсегда. Улыбка исчезла с ее лица, в сердце затаилась боль. После его ухода она почувствовала странную пустоту.
– Дэллас!
Изабель показалось, будто это прошептала не она, а кто-то другой.
Бледный дымок клубился над крышами. Ветер разрывал белесые спирали, смешивая с туманом, повисшим над долиной, запах домашних каминов.
Дэллас стоял на вершине одного из холмов, с которого хорошо видна долина Дамфрай. Три дня пути верхом в ужасную погоду позади. Эта земля заметно отличается от гор, которые он так любит. Ни скал, ни непроходимых перевалов, ни живописных видов с остроконечными пиками слей и кострами, пламя которых вьется на ветру. Здесь повсюду дорогу обрамляют густые, тенистые леса, вздымаясь над одиноким путешественником, словно духи. Пологие холмы, летом зеленые, побелели. Дэллас поплотнее завернулся в плащ.
Дамфрай, словно уставший ребенок, приник к берегам Нирвы. В такой пасмурный день жители Галловея предпочитали оставаться дома. Дэллас ехал по узким улочкам городка. Он еле успел уклониться от холодно струйки, стекающей с карниза и едва не пробравшейся ему за воротник. В надежде отогреться и поесть чего-нибудь горячего он прямой дорогой устремился в гостиницу, приметив на дороге указатель.
