Кэрол Финч - Однажды в лунную полночь
Заметив, что молодые даже не пытаются попробовать устрицы, Микаэла заключила, что в доме Адриана они ощущают себя не слишком уютно. Она и сама не особенно любила это блюдо, но поскольку Адриан устрицы обожал, включила его в меню.
На протяжении всего застолья Микаэла то и дело чувствовала прикосновение руки Адриана, упорно напоминавшее о его присутствии, — словно ей необходимо было такое напоминание! Ока чувствовала себя словно норовистый жеребенок, которого всячески стараются приручить. Но с какой целью? Впрочем, на этот счет у нее были весьма определенные предположения.
— Может, вы желаете прогуляться, Микаэла? — неожиданно спросил Адриан.
Еще бы! Присутствие Люсьена становилось невыносимым, один его вид туманил сознание.
— Да, свежего воздуха глотнуть не мешало бы, — с готовностью откликнулась она.
— Тогда Вэнс с Хайрамом составят вам компанию, а нам с Люсьеном надо потолковать наедине. — Он кивнул внуку: — Думаю, и ему есть что сказать мне, не так ли, мой мальчик?
— Н-да, пожалуй. — Люсьен выдавил из себя подобие улыбки.
— Ну вот и отлично.
Призвав на помощь все свое терпение, Люсьен помог Микаэле подняться и поцеловал ей руку, которую она тут же отдернула.
— Рад был познакомиться, — негромко проговорил он и, бросив на Микаэлу многозначительный взгляд, направился в кабинет.
Адриан проследовал за ним и закрыл дверь. Непринужденно, стараясь не выдать волнения, Люсьен уселся напротив деда, задумчиво смотревшего на шахматную доску:
— Ну что, начнем?
— Начнем что? Партию? Или ты ждешь очередного извинения, которого никогда не примешь? Люсьен нахмурился.
— Пытаюсь понять, что за игру ты со мной затеял. Только после этого я решу, как и когда играть самому, да и вообще, стоит ли.
Пошевелив узловатыми пальцами, Адриан двинул вперед белую пешку.
— Я лишил тебя наследства. Разве для тебя это не важно?
Люсьен задумался и, в свою очередь, передвинул черную пешку.
— У меня есть собственные средства.
— Стало быть, на семейное состояние тебе наплевать? — осведомился Адриан, делая ход слоном.
— Почему же? Но все зависит от того, как ты намерен вести игру дальше.
На некоторое время партнеры, передвигая фигуры, сосредоточились на возникающих на доске ситуациях, пока наконец после очередного хода Адриана ферзь его не оказался в опасном положении. Вероятно, хитрец имеет в запасе какой-то план, подозрительно подумал Люсьен.
— Кажется, ты собирался меня обставить? — небрежно заметил он.
— Обставить? Именно так! — Адриан торжествующе посмотрел на внука. — Микаэла не знает, что стала моей наследницей, и я ничего не рассказывал ей о своей семье: о твоем существовании она узнала только сегодня. В свою очередь, я не выспрашивал о ее прошлом и нанял ее в качестве компаньона, не без труда преодолев ее сопротивление. Она постоянно ворчит, что я заваливаю ее всяческими подарками, покупаю одежду и так далее, а чтобы, как она выражается, не сидеть на моей шее, эта девушка взяла на себя ведение домашнего хозяйства, что ей явно по душе.
Если ты все же хочешь получить наследство, которым сейчас распоряжается она, придется тебе за ней поухаживать. И не воображай, будто я не поставлю ее в известность о том, чьей собственностью все это должно было стать.
Люсьен откинулся на спинку стула и недоверчиво посмотрел на деда. Ну и ход он сделал! Подумать только, старый мошенник собирается заставить его заниматься ухаживаниями, отстаивая свои законные права, а это значит, что придется забыть о море и торчать в Чарлстоне. Хитрец несчастный! Да еще грозит все рассказать Микаэле. Хочет, чтобы она думала, будто Люсьен потянет ее в суд из-за денег, оказавшихся у нее в кармане.
Проклятие! Интересно, сколько времени дед потратил, чтобы придумать этот план?
Памятуя о том, как Микаэла относится к мужчинам, он тут же сообразил, что она вряд ли клюнет на притворные ухаживания. Единственный способ завоевать такую женщину — настоящая, до гроба любовь и постоянные заверения в том, что намерения его чисты, как слеза ребенка, а на это он не способен. Любовь ему заказана: слишком хорошо ему известно, как это больно, как мучительно — любить и утрачивать возлюбленную. Он ни за что больше не подвергнет себя такому испытанию, пусть даже на кон поставлено его собственное наследство. К тому же через два дня ему необходимо отплывать в Вест-Индию, так что у него вообще нет времени играть в эти дурацкие игры.
— Проще было бы, если бы ты без всяких фокусов распорядился нашими жизнями, как Господь Бог, — мрачно буркнул Люсьен.
— Думаешь? — Адриан посмотрел на внука с нескрываемым торжеством. — Что ж, не отрицаю, это я выбрал для тебя Микаэлу, потому что никого лучше не найдешь. Она сообразительна, мудра не по годам и в то же время очаровательно невинна.
Еще бы не невинна! Ее чудовищные представления о любви являют собой барьер, который и святой не возьмет. Но он-то не святой!
— Если даже я соглашусь участвовать в этом кошмарном предприятии, твоя протеже все равно решит, что это только из-за денег. Годы пройдут, а я все еще не смогу добиться ее любви и доверия.
— Это уж точно. — Адриан и не думал возражать. — Микаэле наверняка известна твоя репутация, так что придется потрудиться, если надеешься оправдать себя в ее глазах. Придется также почаще бывать дома, вместо того чтобы скитаться по морям-океанам. — Он двинул ферзя в противоположный угол доски. — Признайся, малыш, выбор у тебя невелик: либо принять вызов, либо распроститься с половиной своих кораблей. Люсьен раздраженно смешал фигуры.
— Ты так ничему и не научился, дед. Неужели тебе не достаточно того, что однажды ты уже вмешался в мою жизнь? Можешь отдать своей Микаэле все, мне ничего не нужно. Вот только подумай: может, ты самому себе капкан ставишь? И глазом моргнуть не успеешь, как окажешься без гроша в кармане, а все твои денежки перейдут к ней.
Адриан заерзал на стуле: слова внука заслуживали того, чтобы над ними подумать. Впрочем, размышлял он недолго — уж что-что, а притворяться да хитрить с ним Микаэла не будет.
— Среди нас троих она самая чистая духом и сердцам. Она трудолюбива и решительна: впервые за долгие годы мои бухгалтерские книги приведены в полный порядок. И знаешь, я словно чувствую себя возрожденным. Она благотворно действует на мою душу.
Слушая, как горячо Адриан защищает девчонку, Люсьен едва не расхохотался.
— Что ж, если так, отчего бы тебе самому на ней не жениться?
— Такому старику, как я? — Адриан фыркнул. — А вот ты — неужели ты будешь отрицать, что она умна, привлекательна?..
— Да нет же, все не то!
