Джорджина Девон - Непокорная
— Вам нравится ваша комната, мисс О’Брайен?
Этого вопроса она совсем не ожидала.
— Очень красивая. Я в таком великолепии никогда не жила. — Она нервно рассмеялась. — Каждое утро я должна ущипнуть себя, чтобы убедиться — это мне не приснилось. Я была уверена, что меня поместят на четвертом этаже вместе с остальными слугами.
Он недовольно наморщил лоб.
— Независимо от того, как к вам относится моя мать, я буду вести себя с вами так, как вы того заслуживаете.
— Благодарю вас, милорд, — сдержанно произнесла Мэри Маргарет, чувствуя неловкость.
— Хватит без конца благодарить меня и называть милордом. Я же говорил — обращайтесь ко мне «Рейвенсфорд». — Его глаза потемнели. — Неужели вы забыли?
Она ничего не забыла: ни приказа называть его Рейвенсфордом, ни предложения стать его любовницей.
— Нет, м… — Девушка запнулась. Но лучше все же его не сердить. И она поправилась: — Рейвенсфорд.
— Вот так-то.
Он развернулся и вышел из гостиной, оставив Мэри Маргарет в недоумении. Создавалось впечатление, что граф вдруг потерял интерес к разговору с ней А она, дурочка, волнуется. Совершенно ясно: он не сожалеет о том, что она отказалась стать его любовницей. Это ее почему-то разочаровало, так как она в душе лелеяла надежду, что он избегает ее из-за боязни потерять самообладание и настоять на своем. Это не значит, что она согласится стать его любовницей… она не хочет этого. Но приятно сознавать, что ты желанна. Такие противоречивые чувства приводили ее в замешательство. Надо это прекратить.
Она услышала шум, и сердце у нее подпрыгнуло — должно быть, приехала графиня. Как жаль, что она не успела переодеться в свежее платье. Мэри Маргарет поспешно вытерла руки о юбку и выбежала в коридор, а из коридора в вестибюль.
Кругом громоздились коробки и сундуки, слуги продолжали вносить багаж. В середине вестибюля стояла графиня. Она подставила Рейвенсфорду щеку, и он почтительно ее поцеловал. Рядом с графиней Мэри Маргарет увидела совсем молоденькую девушку, почти девочку. Ее светлые волосы были коротко подстрижены и по моде завиты. На миниатюрном личике блестели любопытные голубые глаза. От нетерпения она не могла устоять на месте. Мэри Маргарет улыбнулась — девочка просто прелесть!
Графиня заметила Мэри Маргарет и сказала:
— Мисс О’Брайен, познакомьтесь с моей крестницей мисс Аннабелл Уинстон.
Аннабелл с ослепительной улыбкой повернулась к Мэри Маргарет.
— Я так этому рада, мисс О’Брайен. Крестная рассказала мне, сколько вы всего здесь сделали.
— Твои восторги неуместны, — одернула ее графиня.
Девочка замолчала, но было видно, что энергия бьет в ней ключом.
— Мисс О’Брайен очень старалась и все успела, — вставил Рейвенсфорд.
— Я сама все осмотрю, когда отдохну, — отрезала его мать, поднимаясь по лестнице. — Мои апартаменты готовы?
— Да, миледи, — ответил дворецкий Джоунз, следуя за графиней.
Мэри Маргарет присоединилась к графу и Аннабелл. Все отправились к комнатам миледи.
Графиня вошла в свои покои и остановилась, оглядывая безукоризненно застеленную кровать под голубым пологом и дорогой ковер на полу.
— Того, кто принес сюда эти цветы, следует уволить, Эндрю. Ты же знаешь — я не выношу сирени.
Мэри Маргарет побледнела и чуть не провалилась сквозь землю. Но она не могла допустить, чтобы кто-то другой понес наказание.
— Миледи, я очень сожалею, но я не знала, что вы не любите эти цветы.
Графиня повернулась к ней.
— Я могла бы догадаться. В следующий раз прежде, чем что-либо делать, спросите у кого-нибудь.
— Слушаюсь, миледи. — Мэри Маргарет склонила голову, хотя в душе ее зрел бунт против высокомерного обращения. Все продолжается так же, как было в Ирландии.
— Можешь идти, — сказала графиня и расстегнула накидку, которая упала на ковер. Горничная Джейн мгновенно ее подняла.
Мэри Маргарет со вздохом облегчения поспешила уйти. Пребывание в Лондоне не сулит ей ничего хорошего. Слава богу, что скоро она получит жалованье за три месяца. Тогда она вернется в Ирландию и убедит Эмили уйти от Томаса.
Рейвенсфорд подождал, пока за Мэри Маргарет закроется дверь, и повернулся к матери.
— Не стоило этого говорить, мама. Она старалась изо всех сил, чтобы приготовить дом.
Мать внимательно на него посмотрела.
— Мне не нравится твой тон, Эндрю. — И, обращаясь к крестнице, заявила: — Аннабелл, ты будешь жить в Зеленой комнате. Джоунз отнесет твои вещи туда.
Вымуштрованный Джоунз ничего не сказал, только бросил взгляд на графа.
А Рейвенсфорд спокойно произнес:
— Это невозможно, мама. Зеленая комната уже занята, а для Аннабелл приготовлена Розовая. — Он повернулся к девушке. — Розовый цвет подойдет тебе больше, чем зеленый.
Аннабелл хихикнула.
— Вы всегда отличались галантностью, Рейвенсфорд. Вижу, что вы не изменились.
Он отвесил ей шутливый поклон.
— Стараюсь услужить.
— Ну а мне ты не услужил, Эндрю, — вмешалась графиня. — Тот, кого ты поместил в Зеленой комнате, ее покинет.
— Нет, мама. Все останется так, как есть.
— Уйдите. — Графиня взмахом руки всех выпроводила, а когда они с Рейвенсфордом остались вдвоем, сказала: — Ты ведь поселил там эту женщину, не так ли? Я этого не потерплю. Начнем с того, что она не очень-то подходящая компаньонка, но, даже если бы и являлась таковой, Зеленая комната предназначена для важных гостей.
Рейвенсфорд медленно подошел к окну и внимательно посмотрел на проезжающие по улице экипажи.
— Полагаю, что этот разговор бессмыслен, мама. Мисс О’Брайен останется в Зеленой комнате, а Аннабелл чудесно устроится в Розовой. — Он повернулся к матери, прежде чем уйти. — Надеюсь, что ты спустишься к обеду. Гастон приготовил твои любимые блюда, а его характер тебе известен.
— Эндрю…
Он ушел, оставив мать в сильном раздражении, но мириться с ее приказаниями он не намерен. Единственное, что его беспокоило, — графиня может превратить жизнь Мэри Маргарет в пытку. Он хорошо знал свою мамочку. Благодарение богу, она не подозревает о том, что он предложил Мэри Маргарет стать его любовницей. Одного намека достаточно, чтобы графиня выгнала девушку на улицу. Хорошо, что он всегда старался держаться подальше от матери.
Прошла неделя после приезда графини и Аннабелл. Мэри Маргарет стояла перед зеркалом в своем лучшем шерстяном платье сизого цвета, которое перешло в разряд лучших после злополучного морского «купания». Платье было почти такого же фасона, что и два других. Она решила не надевать кожаные туфли, хотя поношенные черные ботинки не украсили ее туалета.
