Кэндис Проктор - Полуночные признания
Человек лежал не шевелясь, в тусклом свете трудно было различить выражение его черного лица. В этом городе было более одиннадцати тысяч «gens de coulcur librcs» – свободных цветных. Предки некоторых из них перестали быть рабами уже давно. Кое-кто даже получил образование, был обучен ремеслу и имел плантации с рабами. Сержант пнул цветного еще раз.
– Я с тобой разговариваю, черномазый.
– У меня большое горе, месье, – глухо произнес человек по-французски с безукоризненным парижским акцентом. – Я вас не понимаю.
– Отпустите его, – положив руку на саблю, произнес Зак. Его голос на почти пустой улице прозвучал громко и отрывисто.
Солдаты повернулись, у них были опухшие и красные от вина лица.
– Глядите-ка, кто к нам пришел, – произнес сержант. В то время как другие солдаты поспешно отступили, он сделал шаг вперед, тяжело дыша от злости. – Офицер – любитель негров.
На лице сержанта появилась кривая улыбка. Даже на расстоянии Зак уловил сильный запах алкоголя. Кулаки сержанта сжались, но Зак решил, что офицера он бить не станет.
Нападение было медленным и неуклюжим. Зак легко блокировал правый боковой удар левой рукой и правым кулаком стукнул противника прямо в нос. На подбородок и грудь сержанта хлынула кровь. Взвыв от боли, верзила отступил назад, прижав руки к лицу. Какое-то мгновение солдаты стояли, словно застыв. Затем они бросились на Зака.
Майор понял, что он может сбить с ног двух или даже трех, но их было шестеро. И эти солдаты наверняка собирались его убить, поскольку вряд ли они хотели предстать перед трибуналом за нападение на офицера.
Ударив одного из противников в лицо, Зак толкнул его на другого и успел вытащить саблю из ножен. Он думал, что это заставит нападающих бежать, но они были слишком пьяны и ничего не понимали.
Изрыгая кровавую пену, нападавший начал вырывать «кольт» из кобуры. Зак полоснул его саблей по шее, наполовину ее перерубив, а затем ударил кончиком лезвия в живот.
Трое оставшихся солдат от испуга кинулись врассыпную. Какой-то звук заставил Зака обернуться; он выдернул саблю из тела умирающего солдата как раз в момент, когда сержант снова кинулся на него; в его кулаке при свете фонаря сверкнул длинный охотничий нож. Хотя в ушах Зака бешено колотилась кровь, он расслышал за спиной быстро приближающийся топот. «Хэмиш», – подумал он. Но грузный ньюйоркец был все еще далеко. Усмехнувшись, Зак отступил на шаг, выгадывая момент, чтобы полоснуть саблей по белобрысой голове сержанта. Однако дорога была скользкой от крови, и Зак почувствовал, что теряет равновесие.
Он сумел удержаться – но лишь спустя мгновение после того, как нож сержанта проник глубоко в бок. Выругавшись, Зак выбросил вперед саблю, подобно штыку, – быстро и с достаточной силой для того, чтобы та пробила грудь противника и вышла из его спины.
– Черт, – произнес Зак, выдергивая саблю из тела мертвеца.
– Боже! – Хэмиш медленно обошел вокруг скрючившихся тел. Кругом были пятна крови – и на дороге, и на тротуаре, и даже на оштукатуренных стенах близлежащих домов. – Я оставил вас только на две минуты.
Зак наклонился, чтобы вытереть испачканный кровью клинок о мундир убитого сержанта.
– Вы очень быстро возвратились.
– Ваша похвала слишком щедра, – спокойно произнес знакомый голос Эммануэль. – Капитан не способен пробежать даже квартал.
Зак выпрямился. Цветной, к которому приставали солдаты, уже исчез. Почтенные граждане, жившие в высоких узких городских домах, что расположились по обе стороны улицы Конти, наверняка наблюдали за разыгравшейся сценой из-за занавешенных окон и сейчас отправились отдыхать. Но мадам де Бове, навещая своих больных, как подумал Зак, должна была услышать шум борьбы и прибежать сюда.
Металл тихо звякнул, когда Зак вложил саблю в ножны. Он повернулся к Эммануэль:
– Вам не следовало ходить одной в такое время.
Эммануэль перешла от одного неподвижного тела к другому, чтобы убедиться, что солдаты мертвы.
– Была ли необходимость убивать всех?
Конечно, это было нехорошо – то, что сделала его сабля. Но поскольку мадам де Бове лечила раненых, она видела и худшее.
– Это не все, – произнес Зак, все еще тяжело дыша. – Трое из них убежали.
– Они не могли уйти далеко, – буркнул Хэмиш; его лицо было темным от гнева.
– Это артиллеристы, возможно, из одного подразделения. Найти их будет нетрудно. – Зак почувствовал, что у него странно холодит бок, и с удивлением обнаружил на своей форме влажное темное пятно.
– Осторожнее, парень, – произнес Хэмиш, – из тебя льется кровь, как из плотины.
Но первой до него дотронулась мадам де Бове. Она обхватила Зака за талию, чтобы принять его вес на свои удивительно сильные плечи.
– Я подумала, что вас могут ранить.
– Ничего страшного, – произнес Зак, обхватив ее руку. Сквозь материю траурного платья он почувствовал ее тепло.
– Конечно, – сухо произнесла она. – И именно поэтому у вас весь бок мокрый от крови. Сюда. – Она что-то прижала к его ране. Зак решил, что это была ее полотняная сумочка. – Держите крепко. Это остановит кровотечение.
Зак взглянул на ее лицо – в свете фонарей оно было бледным и сосредоточенным.
– Рана неглубокая, – хрипло произнес он. – Я могу заняться ею позже.
– Не будьте дураком. Больница Сантера находится как раз за углом.
– Давай, парень, – произнес Хэмиш, присев на корточки около одного из убитых солдат. – Я сам управлюсь. Иначе я буду думать, что ты истечешь кровью по моей вине.
Эммануэль подняла голову, на ее губах появилась вызывающая улыбка, которую Зак видел уже не раз.
– Или вы боитесь, что я не справлюсь с вашей раной?
И конечно, Зак пошел с Эммануэль, опираясь на ее плечо и держась за талию. Сладковатый запах ее волос смешивался с ароматом жасмина, теплого ночного воздуха и привкусом только что пролитой крови.
Глава 9
Эммануэль повернула к улице Бьянвиль. Вечерний бриз слегка колыхал ветви банановых деревьев, что виднелись поверх стены. Откуда-то издалека доносились голоса и звуки льющейся в фонтане воды.
– Почему? – спросила он, наконец, когда они повернули за угол трехэтажного дома, который скрыл печальную картину уличной резни. – Почему вы это сделали?
Эммануэль продолжала смотреть только вперед.
– Даже самая простая рана может быстро загноиться в этом климате. Глупо и безрассудно относиться к этому легкомысленно.
– И вы решили обо мне позаботиться? Я польщен.
– В этом нет ничего особенного. Я забочусь и об облезлых собаках, и даже о хромом скунсе, которого однажды нашла на улице. – Эммануэль почувствовала, как Зак беззвучно смеется.
