Хэдер Позессер - Время страстей
Шеннон поднялась наверх, когда Кристин была там. В ее понимающем взгляде было что-то, что заставило Кристин почувствовать ужасный стыд.
– Коул… мистер Слейтер… считает, что Зик должен думать, будто между нами есть что-то… ну, что он и я…
– Я все понимаю, – тихо проговорила Шеннон. Как она повзрослела, подумала Кристин. Последовала неловкая тишина, но затем Шеннон, стоявшая до этого в дверях, вошла в комнату и обняла сестру. – Мне он нравится, – сказала она. – Очень нравится.
– Только потому, что он знаком с Джебом Стюартом?
Шеннон состроила гримасу.
– Это способствует. – Она присела на кровать. – Объясни мне, что происходит? – спросила она тихо.
– Что ты имеешь в виду?
– Так много хороших людей. Генерал Ли[13] вот тоже джентльмен во всех отношениях, и Джеб Стюарт такой энергичный, решительный! И в то же время здесь…
– …у нас одни бушхокеры и джейхокеры, – закончила за нее Кристин. Она села подле Шеннон и обняла ее. – И не забывай, – напомнила она сестре, – наш брат воюет в Армии Линкольна.
– Я никогда не забываю! – ответила Шеннон.
Они долго молча сидели рядом. Внезапно во дворе раздались выстрелы. Кристин вскочила и подбежала к окну.
Там были Коул и Самсон. Коул надевал на колья ограды пустые бутылки из-под ликеров и тоников – они должны были служить мишенями. Он уже расставил первую серию таких мишеней. Кристин смотрела, как он установил новые бутылки, затем повертел на пальце свой кольт и вложил его обратно в кобуру. Постояв какое-то время неподвижно, он выхватил кольт и в мгновение ока расстрелял еще один ряд бутылок. После этого Коул заговорил с Самсоном, и Кристин поняла, что у них идет урок стрельбы.
Теперь настала очередь Самсона стрелять из ружья. Кристин напряглась, чтобы услышать слова Коула.
– Парни Куонтрилла обычно имеют при себе четыре или пять кольтов, дробовик или винтовку, а порой и то и другое каждый. Вот почему они бьют войска Армии Союза. Они хорошо вооружены, а эти мальчики в синем[14] все еще пытаются стрелять из карабинов, заряжающихся с дула. Зик всегда будет хорошо вооружен, а потому мы должны быть всегда готовы дать ему отпор. Понимаешь, Сэм?
– Да, мистер Слейтер, я это понимаю.
– Ну, давай снова. Держи руку твердо и сжимай курок, не двигай его.
Коул снял шляпу, пригладил волосы и вновь надел ее, надвинув на глаза.
– Давай! – сказал он, и Самсон принялся стрелять. Он разбил вдребезги множество бутылок и довольно засмеялся. Коул похлопал его по спине в знак одобрения и поздравил с первым успехом. Затем голоса мужчин затихли, Кристин больше ничего не услышала.
Внезапно Коул взглянул на окно, и Кристин не успела отойти.
Он улыбнулся и помахал рукой. Она уже хотела помахать ему в ответ, но заметила, что рядом с ней стоит Шеннон и что Коул машет рукой ее сестре, а не ей, потому что Шеннон радостно приветствует его.
– Мы перевозим Кристин! – крикнула ему Шеннон.
Кристин смешалась. Она почувствовала, что Коул смотрит на нее, видела его ленивую усмешку. Ей хотелось стукнуть Шеннон. Вместо этого она просто отошла от окна.
– Вы подниметесь? – спросила Шеннон.
– Шеннон! – зашипела на нее Кристин. Но Коул покачал головой. Он был красив в этот момент, такой же высокий, как Самсон, стройный и сильный.
– Скажи сестре, что я сейчас еду к Питу. Возможно, ненадолго. Если получится, постараюсь кое-что сегодня сделать.
Шеннон повернулась к Кристин.
– Коул сказал…
– Я слышала, что сказал Коул.
– Шеннон! – позвал Коул.
– Что, Коул?
– Скажи своей сестре, что я могу вернуться поздно. Скажи, что она не должна ждать меня.
Шеннон снова повернулась к Кристин.
– Коул сказал…
– Да слышала я все!
Кристин повернулась и пулей выскочила из комнаты. Она вбежала в свою спальню и захлопнула дверь. Сев на кровать, сжала руками виски. Голова раскалывалась, а нервы были в таком же состоянии, как бутылки, которые расстреливал Коул.
Он вдребезги расстреливал весь ее мир…
Ей нужно со всем этим справиться. Ей нужно, чтобы он был рядом. Она желала его. И ненавидела его.
Она молила Бога, чтобы тот помог ей узнать все о Коуле. Но не надеялась, что это у нее получится. Коул не позволит никому приблизиться к себе. Никому не позволит.
Никакого вторжения в его жизнь… Никакого.
Она и не думала вторгаться. И, вероятно, он не мог довести ее нервы до такого состояния, как Зик Моро, заставивший ее трястись от ненависти.
Или все же мог?
Если он и приходил ночью, Кристин об этом не знала. Она лежала с открытыми глазами, пока не забрезжил рассвет, и усталость не взяла свое. Когда она проснулась, был уже почти полдень. Будить ее никто не заходил. Когда она спустилась вниз, Далила возилась с огромным горшком с щелоком, а Шеннон занималась с их последним жеребенком-двухлеткой. Кристин тоже хотела что-то делать, объехать владения, но Самсон, застав ее в конюшне, предупредил, что Коул сказал, чтобы она оставалась дома. Она закусила губу, но послушалась, и Самсон с гордостью продемонстрировал ей, чему он научился.
Кристин и в самом деле была поражена, как быстро он одолел премудрости стрельбы, и не преминула сообщить ему об этом, но затем, посмотрев на ограду, вздохнула:
– Разве этого достаточно, Самсон? Разве этого достаточно? Против Зика?
– Может быть, меня одного и недостаточно, но мистер Слейтер собрал всех наших сегодня утром, он рассказывал про оружие, учил стрелять из него.
– Тебе он, похоже, пришелся по душе, Самсон?
– Да. Да, мисс, это верно. Он меня похвалил сегодня утром; и когда я ему рассказал, каким ученым был ваш отец, он сказал, что считает, будто учеными могут быть и черные, и белые люди, и будто он гордится, что познакомился со мной.
– Вот и замечательно, Самсон. Просто замечательно, – улыбнулась Кристин.
Они оба замолчали; вдруг Кристин стало неловко: интересно, а что на самом деле думает Самсон о ней и Коуле Слейтере?
– Мир уже не тот, что прежде, мисс Кристин, – наконец проговорил Самсон. – Мир совсем другой. – Он пожевал травинку и посмотрел вдаль, на пастбища. – Мир изменился, и нам остается только молиться, чтобы все снова стало как прежде, когда кончится война.
Кристин кивнула. Затем повернулась к Самсону и обняла его. Что бы она делала без него и Далилы?
И снова Кристин не видела Коула весь день и весь вечер; и только когда уже стемнело, она услышала смех и звуки скрипки Пита, доносившиеся из дома для слуг. Ночь Кристин снова провела одна на широкой постели в родительской спальне.
К утру она опять не знала, ложился ли Коул здесь спать или нет. Почему-то ей казалось, что не ложился, и Кристин старалась понять, зачем он затеял все это, если, как выясняется, мало интересуется ею. Возмущение ее росло, но надо было помнить, скольким она ему обязана: он остался с ними. Кристин боялась, что он может уехать.
