Андреа Кейн - Сокровенное желание
– Доброе утро, мисс Александрина!
Она обернулась на чей-то радостный голос.
– Доброе утро! – Алекс удивленно подняла брови на Джереми Кокрана, который махал ей рукой, стоя на вахте. – Признаться, я удивилась, увидев вас здесь. Я думала, у вас болит шея.
Лицо моряка расплылось в довольной улыбке. Он покачал головой.
– Все, слава Богу, обошлось, спасибо за беспокойство. – Он пальцем показал на свою шею, на которой было намотано что-то, напоминающее шейный платок. – Я последовал вашему совету и попросил изготовителя парусов отрезать кусок холста. Теперь мне намного лучше. – У Кокрана блестели глаза. – Возможно, мой шейный платок не такой элегантный, какие вы привыкли видеть, однако стало намного легче. Вы мне так помогли, мисс Александрина!
Девушка просияла.
– Он такой же элегантный, как и шейные платки, которые носят аристократы, – уверенно заявила она. – Меня точно так же, как и вас, облагодетельствовал ваш изготовитель парусов. – Она указала на кусок холста, завязанный у нее на талии. – У меня никогда не было такого прочного и крепкого пояса.
– Покорнейше прошу извинить меня, мисс Александрина!
Алекс повернулась и увидела рядом с собой коренастого Эзру Джеймисона.
– В чем дело, Эзра?
– Наш кок хочет узнать, что такое вы добавили в ту самую тушенку, после чего капитан изменил свое мнение о ней? Она у нас сегодня на обед и...
– Ш-ш, говорите потише, Эзра, – сказала Алекс, с опаской оглядываясь по сторонам. – Мы же не хотим, чтобы капитан Баррет знал, что эти изменения внесла я, не так ли?
– Конечно, мэм.
Алекс загадочно улыбнулась.
– Передайте Луису, что я сейчас же приду и добавлю необходимые специи. А еще напомните ему, чтобы подавал капитану поменьше подливки в мясе. Чем суше будет тушенка, тем меньше вероятности, что он узнает в ней то блюдо, которое недавно так вывело его из себя.
– Да, мэм. Да, мисс Александрина! Вы не сыграете с нами партию в вист перед обедом?
– Нет, но за приглашение спасибо, Эзра. Сейчас я не могу. – Встретившись до этого со Смитти, она обратила внимание, какое изможденное, осунувшееся было у него лицо, когда он стоял за штурвалом. Не исключено, что она может ему сейчас понадобиться. – Может быть, потом.
– Да, мэм. – И Эзра Джеймисон ушел.
Алекс решительно направилась к капитанскому мостику. Своевольная и упрямая девушка снова не взяла на себя труд получить на это разрешение, она просто молча подошла и встала рядом со Смитти.
Он только улыбнулся, увидев ее рядом с собой. За три недели их плавания Смитти сильно привязался к непрошеной пассажирке с непредсказуемым характером. Да, пожалуй, и вся команда симпатизировала ей. И даже сам капитан, хотя и тщательно скрывал это за недовольными криками и воплями.
– Доброе утро, Смитти.
– Доброе утро, миледи, – ответил помощник капитана. Александрина безуспешно пыталась заставить Смитти называть ее Алекс, как звали ее почти все окружающие. Первой Александрину так назвала горничная, объясняя это тем, что юная подопечная, быстроногая четырехлетняя девчушка, не может сидеть спокойно. И пока кто-либо выговаривал ее полное имя до конца, она успевала сбежать. А имя Алекс было таким коротким и удобопроизносимым.
Но никакие уговоры не могли подействовать на Смитти. Он вел себя серьезно и даже официально. А вот остальные члены команды держались непринужденно и дружелюбно.
– Надвигается шторм, – заметила Алекс, вглядываясь в беспокойное море.
– Да, миледи, это так.
– Почему бы вам не отдохнуть, Смитти? Полежите немного, сразу же почувствуете себя лучше.
Он ласково улыбнулся Александрине.
– Я чувствую себя превосходно, миледи.
– А где капитан Баррет? – поинтересовалась она.
– Отдыхает. Он почти всю ночь провел у штурвала. Нет, не всю ночь, подумала Алекс. Их ночные беседы стали регулярными. Хотя в дневное время между ними по-прежнему существовало определенное напряжение, ночами они открыто и смело делились друг с другом сокровенными мыслями и мечтами, что казалось несколько странным, но Александрина и не пыталась найти этому разумное объяснение, а просто наслаждалась внезапно возникавшей под покровом ночи эмоциональной близостью.
– Ну что ж, Смитти, если вы не собираетесь идти отдыхать, так хоть разрешите мне по крайней мере составить вам компанию. – Она с надеждой смотрела на него своими серыми глазами.
Он усмехнулся. Ну что ты будешь делать с этой неотразимой малюткой! Разве можно ей отказать?
– С удовольствием, миледи. Мы с вами вместе будем управлять кораблем, пока капитан Баррет отдыхает.
На самом деле капитан Баррет в это время не отдыхал, мучительно и безуспешно пытаясь заснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникал образ Александрины.
Дрейк никогда раньше не испытывал таких противоречивых эмоций: он то был готов придушить ее, то им обуревало неудержимое стремление заняться с ней любовью.
Но он не делал ни того ни другого, чувствуя сумятицу у себя в душе.
А потом начались ночи, наполненные задушевными беседами с Александриной. Именно тогда ему и открылась неизвестная до сей поры сторона ее личности, ставшая для него абсолютной неожиданностью. Эта девушка, оказывается, очень одинока и мечтает обрести смысл жизни. Ее страстно к чему-то влекло, но Алекс никак не могла понять, к чему именно.
Потеряв последнюю надежду заснуть, Дрейк поднялся с кровати и направился на палубу. За три часа, которые он провел в своей каюте, резкий ветер заметно усилился. Море было неспокойно, волны с силой бились о борт корабля. Судя по всему, надвигался шторм. Он понял, что к тому моменту, когда прозвучат четыре удара колокола, шторм уже начнется.
Дрейк нахмурился. Нужно было срочно сделать необходимые приготовления и принять меры предосторожности. Корабль Дрейка много раз попадал в шторм, и он надеялся, что этот тоже преодолеет.
Дрейк решил внимательно следить за развитием событий. Раздавшийся рядом мелодичный смех заставил его оглянуться. Он увидел за штурвалом Смитти, а рядом с ним – Александрину. Она смотрела на Смитти сияющими от восторга глазами. На протяжении всей поездки Алекс даже не потрудилась перевязать себе волосы. Они развевались на ветру и хлестали ее по спине, а она снова и снова терпеливо убирала пряди со своего обворожительного лица, загоревшего от длительного пребывания на солнце. Алекс была босиком. Знакомая ему белая рубашка была подпоясана на ее узкой талии, а чересчур длинные бриджи закатаны почти до колен. Правила хорошего тона, принятые в высшем свете, запрещали так сильно обнажать ноги. Но чем дальше позади оставалась Англия, тем больше девушка пренебрегала условностями.
