Черил Холт - Путь сердца
– Вы! – взревел Филипп, вскакивая словно пружина.
– Джейн, о, Джейн, что же ты наделала? – изумленно воскликнула Элизабет.
Не отводя раскаленного взгляда от лица Уэссингтона, Джейн ответила подруге:
– Всего лишь очень удачно решила выяснить, что же в действительности представляет собой этот негодяй. С гордостью признаю, что таким способом избавила себя от жизни, полной унижения и сердечной боли.
В три огромных шага Филипп пересек комнату и, дрожа от гнева, угрожающе навис над Джейн.
– Вы позволили себе ворваться в мой дом…
Джейн не осталась в долгу. Сердито и воинственно сложив руки на груди, она закричала, пытаясь прервать обвинительную тираду:
– Я вовсе не ворвалась! Меня пригласили!
– …без приглашения и представления, – не желая слушать возражений, продолжал граф. – И после этого у вас хватает наглости обижаться из-за того, что пришлось увидеть и услышать?
Тамбертон подошел поближе и положил руку на плечо Филиппа, однако молодой граф возмущенно отстранился.
– Извините нас, Тамбертон, – попросил он тихо. Напряженный голос едва заметно дрожал от ярости.
– Уэссингтон, мне, право, кажется…
Граф резко повернулся к человеку, которому доверял больше всех на свете, и не столько попросил, сколько приказал:
– Уйдите! И возьмите с собой миссис Керью. Наш разговор продлится не дольше нескольких минут.
Джейн обрадовалась возможности остаться наедине с обидчиком. В душе накопилось немало горечи, которую требовалось выплеснуть как можно скорее.
– Да, пожалуйста, мистер Тамбертон, оставьте нас наедине всего лишь на пару минут.
Покраснев от смущения, Элизабет решила вмешаться в рискованную, почти неприличную ситуацию:
– Джейн, милая, тебе ни в коем случае не следует оставаться здесь наедине с графом.
Джейн выглянула из-за могучей фигуры неприятеля:
– Не стоит волноваться насчет вспыльчивости его сиятельства, Лиз. Ведь лорд Уэссингтон не привез сюда ни одну из своих шлюх, а это означает, что никто не ударит меня по лицу. А если ты опасаешься за мою честь, то на этот счет имеются вполне авторитетные свидетельства: его светлость лишает этого немаловажного достоинства только тех молодых служанок, которые сами того хотят.
– Чертово отродье! – Едва не взрываясь от безумной ярости, граф снова повернулся к не ведающей границ фурии.
– Сэр, не смейте ругаться в моем присутствии!
– Вот еще! Я буду говорить так, как считаю нужным!
Разъяренных молодых людей разделяли всего лишь несколько дюймов, и Филипп не мог не восхищаться необычайной выдержкой миниатюрной девочки. Она не собиралась отступать и отчаянно, до безрассудства храбро стояла на своем. Гнев малышки пылал так же ярко, как ею собственный, и каждому слову графа она была готова противопоставить десяток самых несдержанных возражений.
– Тамбертон, немедленно проводи те миссис Керью прочь. – Категоричный приказ был произнесен не терпящим возражений и промедления тоном. Филипп знал, что ни у одного из сопровождающих не хватит силы воли, чтобы ослушаться, а потому просто стоял спиной к выходу – до тех самых пор, пока не услышал удаляющиеся шаги. Наконец дверь захлопнулась. Граф сделал шаг вперед, однако Джейн не только не пошевелилась, но даже и бровью не повела.
Сквозь стиснутые зубы Уэссингтон прошипел:
– Отдаю вам должное как самой дерзкой и нахальной женщине в мире.
– А я отдаю вам должное как самому низкому из мужчин!
– Ха! – с нескрываемым сарказмом в голосе воскликнул Филипп. – Но ведь это вы пробрались на мою вечеринку. И по собственной злой воле оказались в кругу моих друзей! – Ему так хотелось схватить самоуверенную девчонку за плечи и посильнее встряхнуть! – Вы хотя бы отдаете себе отчет, с кем имеете дело?
– А вы, сэр? Я вовсе не принадлежу к кругу тех пустоголовых дурочек, с которыми вы привыкли общаться. И с теми шлюхами, что развлекают вас среди бела дня, у меня тоже нет ни капли общего.
– Не смейте оскорблять дам, которые приходят в мой дом!
– О, разумеется, вы правы, – согласилась Джейн самым снисходительным тоном. – Это занятие я вполне могу оставить вашим слугам. Ведь им прекрасно известно, что представляют собой эти гостьи. Скажите-ка лучше, вы с любовницей славно посмеялись, после того как она едва не набросилась на меня? Не сомневаюсь, развлечение оказалось хоть куда!
– Никто и не думал смеяться. Напротив, я очень расстроился. Что бы вам ни померещилось, мисс Фицсиммонс, на самом деле со слугами в моем доме обращаются весьма достойно.
Джейн не собиралась сдаваться.
– Разумеется! Особенно с теми из девушек, которые приходят девственницами, а уходят, простившись с этим недостатком.
– Да где же вы успели наслушаться этих диких глупостей?
– Отрицаете, милорд? Хотите сказать, что вы не посмеете совратить юное беззащитное создание? – Джейн решительно отвернулась к буфету, делая вид, что переставляет какие-то вещицы. – Убирайтесь отсюда. Не желаю даже видеть вас.
Снова это невозможное высокомерие! Ведет себя так, словно это в ее жилах течет голубая кровь, а он – простой мальчишка.
– Не смейте прогонять меня! – снова закричал граф. Схватив Джейн за руку, он повернул ее лицом к себе. – Последнее слово все равно останется за мной!
– Так говорите же скорее и уходите.
Филипп выпрямился и сразу стал на голову выше противницы. Но та даже глазом не моргнула. Ни капли смущения. Ни грамма уважения и почтения к титулу и древности рода. Полное пренебрежение всем, что представляет собой он, граф Роузвуд.
– Я пришел по доброй воле, чтобы выяснить, возможен ли между нами взаимовыгодный союз. Но теперь прекрасно понимаю, что адвокат ввел меня в весьма печальное заблуждение.
– Прошу, сэр, откройте, каким же образом это случилось? В чем заключается суть заблуждения? – наивно хлопая ресницами, поинтересовалась Джейн.
Милая, очаровательная, слегка насмешливая улыбка – это уж слишком! Настало время ответного удара.
– Мистер Тамбертон сказал, что нашел приятную, порядочную молодую леди из хорошей семьи, которая всерьез думает о браке. Действительность же выглядит очень далекой от его представлений. Увы, вы оказались грубой и крайне неприятной особой, подверженной необъяснимым вспышкам злобы. Отсутствие здравого смысла способно привести вас к самым невероятным, самым непредсказуемым и отчаянным действиям.
Никакой реакции на эти жестокие слова не последовало. Граф решил целиться в главную мишень – в женскую и семейную гордость.
– Ваша семья настолько утратила понятие о чести, что отец позволил дочери впутаться в коммерцию. Никогда в жизни я не смог бы назвать супругой столь низко опустившуюся особу.
