Сабрина Джеффрис - Не заключайте сделку с дьяволом
Едва успев договорить, он завладел ее губами.
Глава 6
Дорогой кузен!
Сеньор Монтальво попросил разрешения понаблюдать, как функционирует наша школа, с тем чтобы принять более обоснованное решение относительно увеселительного сада. Когда мисс Ситон предложила свои услуги в качестве сопровождающего лица, я согласилась, потому что среди наших выпускниц она является одним из лучших примеров леди, которым пошло на пользу обучение в нашей школе. К тому же, в отличие от других леди, которые способны подпасть под его обаяние, ее, кажется, не обманывают ни его чары, ни ловкость рук.
Спешу.
Ваша родственница Шарлотта.
Поцелуй был такой восхитительный, как и представляла себе Люси. В нем не было игривости, как у Питера, или слюнявого пыла, как у тех двух мужчин, которым удалось поцеловать ее во время балов. Поцелуй был горячий, страстный и дерзкий — о таком можно лишь мечтать.
От него пахло кофе и табаком. Аромат был настолько откровенно мужским, что у Люси голова пошла кругом. Этому способствовало также то, как по-хозяйски губы испанца овладели ее губами. Поцелуй был крепким, но не до боли, требовательным, но не пугающим.
Но слишком коротким.
Диего отпрянул. Глаза его сверкали. В их бездонных глубинах еще сохранились отголоски недавнего гнева.
— Для сорвиголовы ты целуешься слишком невинно.
— А твой поцелуй слишком короток для дьявола, — выпалила Люси в ответ. Ну почему она не может держать свой язык за зубами? Ведь это все равно что бросить ему вызов.
Диего принял вызов и, придерживая одной рукой ее голову, сказал:
— Это можно исправить, carifio.
На сей раз, овладев ее губами, он заставил их раскрыться и впустить в рот его язык.
Люси слышала о таких поцелуях от других девочек, но даже представить себе не могла, что язык мужчины, проникший в твой рот, может доставить тебе такое невероятно приятное ощущение. Такое абсолютно греховное наслаждение.
— Ах, querida,[6] — хрипло пробормотал он, завораживая ее ласковыми словами, — твои губы способны, соблазнить любого дьявола. — Он куснул мочку ее уха, отчего по телу Люси пробежала волна удовольствия. — Ты сводишь меня с ума.
Люси понравилось, что она сводит его с ума. Ей не следовало бы ему верить, но уж очень приятно было услышать, что она способна свести с ума такого искушенного, такого утонченного человека, как сеньор Монтальво, что она может заставить его вести себя так, как не следовало бы, и целовать ее с такой страстью.
Диего крепче прижал Люси к себе, обхватив за талию. Руки девушки невольно обвились вокруг его шеи, и он издал какой-то гортанный стон.
Потом рука Диего скользнула с талии вверх, и он обхватил ладонью ее грудь.
Люси едва устояла на ногах от блаженного ощущения, ее охватило трепетное ожидание чего-то большего.
Пока ей не вспомнились слова Питера.
— Нет, — решительно сказала она, отталкивая руку Диего. — Ты не должен делать такие вещи.
Она проскользнула между ним и стволом дерева, готовая к сопротивлению, но тут увидела ошеломленное выражение на его лице.
Диего довольно долго смотрел на нее.
— Diosmio… прости меня…я не имел намерения… — пробормотал он, в смятении взъерошив волосы. — Я совсем потерял разум.
Люси обхватила себя руками, стараясь не вспоминать о мгновении блаженства, когда его рука ласкала ее сквозь ткань платья.
— О чем ты думал?
— Думал! Ты действительно считаешь, что минуту назад я мог о чем-то думать? — Попятившись от нее, Диего вполголоса пробормотал какие-то испанские ругательства. — Мой необузданный темперамент одержал надо мной верх, и я… совершил ошибку.
Значит, она была ошибкой? Почему она всегда бывает ошибкой? Рассерженная и обиженная, Люси наклонилась, чтобы поднять с земли свой блокнот.
— Ты ничуть не лучше Питера. Вы оба считаете, что я гожусь только для того, чтобы приятно провести время.
Люси собиралась уйти, но Диего преградил ей путь. Глаза его сверкали.
— Я не думаю ничего подобного. Мое поведение не имеет к тебе отношения.
Люси горько рассмеялась:
— А-а, понимаю. Для твоих целей подошла бы любая женщина.
— Нет, я не это имел в виду… — Он скрипнул зубами. — Выслушай меня, carino.
— Не называй меня так! — На глазах Люси выступили слезы, но она не дала им пролиться. Она не хотела позволить мужчинам заставить ее плакать дважды за одну неделю.. — Не смей называть меня своими бессмысленными ласковыми словами, как будто я какая-нибудь… распутница, которой ты можешь воспользоваться и тут же забыть потому лишь, что нашел меня в вишневом саду, когда я вела себя…
— Как любая другая молодая женщина, наслаждающаяся весенним днем?
Люси поморгала, глядя на него.
— Я не считаю тебя ни распутницей, ни сорвиголовой. — Диего отпустил ее плечи и отступил на шаг, как будто прикосновение к ней могло заставить его вновь потерять разум. — И никогда не считал. Это ты поборница английских правил приличия. А я просто разозлился, когда ты назвала меня бессовестным негодяем лишь потому, что я иностранец.
— Не потому, что иностранец, — возразила она, — а потому, что ты намерен уничтожить школу! Побойся Бога, ведь я сама иностранка!
Люси замолчала, заметив интерес, вспыхнувший в его темных глазах.
— Потому что ты шотландка? — спросил он.
— Собственно говоря, я… я не шотландка. Полковник Ситон удочерил меня. Моя мать была испанкой. Как ты.
— Правда? — глухо произнес Диего. Судя по его виду, он был недоволен тем, что услышал.
— Моим настоящим отцом был англичанин. Он умер в Ла-Корунье. А моя мать умерла во время отступления на побережье.
— Ты присутствовала, когда умирали родители? — Диего, кажется, был чем-то озадачен и с нетерпением ждал ответа на этот вопрос.
Люси почему-то не хотелось признаваться, что она почти не помнит собственных родителей.
— Я хочу сказать, что не испытываю враждебности по отношению к иностранцам. С чего бы? Половину детских лет я правела в Испании, Португалии, а также в других странах.
Диего прищурил глаза:
— Однако ты с явной враждебностью относишься ко мне.
— Это из-за школы…
— Не только из-за твоей драгоценней школы, — возразил он. — Причина лежит глубже. Ты сказала, что джентльмены вроде меня подвержены некоторым порокам. И я сомневаюсь, что ты имела в виду бизнесменов, какими бы безжалостными ты их ни считала.
— Я имела в виду фокусников, иллюзионистов. Ты такой знаменитый, умеешь красиво говорить, у тебя изысканные манеры. Если верить рассказам одной из наших леди, после гастролей в России ты оставил там целую вереницу княжон с разбитыми сердцами. Кто знает, сколько еще женщин ты бросил за годы своей карьеры.
