Барбара Картленд - Исчезнувшая герцогиня
Герцог в изумлении изогнул бровь.
— В случае если вам не довелось прочесть то послание, — холодно произнесла Фиона, — то я могу ознакомить вас с его содержанием. Самое важное я помню наизусть. Его светлость — ваш многоуважаемый покойный родитель — запретил сыну жениться на «презренной англичанке, актриске и, несомненно, проститутке!»
Герцог пожал плечами.
— Я не подозревал, что отец прибегнул тогда к столь резким выражениям, — признался он, задумчиво глядя в пустоту и качая головой. — Но предательство моего брата, — а отец воспринял поступок Иана именно так, — буквально потрясло его тогда.
— Иан был исключительным человеком, — воскликнула Фиона. — Он знал, как отнесется к его женитьбе отец, но посчитал, что счастье с моей сестрой стоит любых жертв.
Она глубоко вздохнула, отчетливо вспомнив вдруг лица улыбающихся Иана и Роузмэри, и продолжила:
— Но он горячо надеялся, что вы окажетесь менее фанатичным приверженцем закостенелых традиций, что чувство товарищества и дружбы, которое объединяло и сближало вас в детстве, возьмет в вас верх над предубеждениями и нетерпимостью.
Фиона говорила пылко, ее потемневшие глаза взволнованно блестели. Теперь эмоции, которые она так страстно желала скрыть от него, было уже не усмирить.
Герцог хотел что-то ответить на ее пламенную речь, но Фиона опередила его:
— Я не желаю настраивать вас враждебно против себя, ведь собираюсь остаться здесь с Мэри-Роуз, но разговаривать спокойно и размеренно просто не в состоянии. То, как вы обошлись со своим братом, не перестает возмущать меня.
Наступило очередное молчание. Герцог вновь уставился в пустоту.
«Наверное, я наговорила лишнего, — с сожалением подумала Фиона. — Сейчас мне придется уйти отсюда. Теперь он определенно выгонит меня из своего замка!»
Стоявшие на камине часы громко тикали. Но ее сердце, которое стучало сейчас словно где-то в горле, заглушало эти звуки.
Герцог молчал на протяжении еще нескольких минут, показавшихся Фионе нескончаемыми, потом медленно, будто обдумывал каждый слог, заговорил:
— Мне кажется, мисс Уиндхэм, нам следует отложить наш разговор. Сейчас мы можем высказать друг другу такое, о чем впоследствии будем оба сожалеть. А нам необходимо думать лишь об одном — о счастливом будущем Мэри-Роуз.
— Это единственное, ради чего я готова на все, что угодно, — сказала Фиона, немного успокоившись.
— Но взаимные обвинения приведут нас в тупик, мисс Уиндхэм, — воскликнул герцог. — Надеюсь, вы понимаете, что таким образом мы не сможем решить, как нам обустроить дальнейшую жизнь девочки.
Фиона знала, что герцог прав.
В то же время, ее распирало от желания высказать ему все, что скопилось в ней по отношению к нему за долгие годы.
«Нет, ты не должна это делать, — твердо сказала себе она. — Давать волю эмоциям неразумно. К тому же он ведет себя сейчас вполне рассудительно».
Поднявшись со стула, Фиона посмотрела ему в глаза.
— Позвольте принести вам свои извинения, ваша светлость. — Ее голос прозвучал учтиво и спокойно. — Возможно, я разговаривала слишком дерзко. Если мое поведение показалось вам наглостью, я еще раз прошу простить меня. Я искренне любила вашего брата. Его мне не хватает так же, как не хватает сестры. Я безумно скучаю по ним.
Фиона старалась держать себя в руках. Несмотря на это ее голос дрогнул, а к глазам подступили слезы. Она опустила темные ресницы, желая скрыть свою слабость, и склонилась перед герцогом в реверансе.
— Спокойной ночи… ваша светлость.
Она попрощалась с ним очень тихо, почти шепотом.
— Спокойной ночи, мисс Уиндхэм.
Дорога до двери показалась ей невероятно длинной.
Она шла медленно, спиной чувствуя на себе его обжигающий взгляд.
Глава четвертая
После ленча Мэри-Роуз прилегла отдохнуть, а Фиона спустилась вниз и вышла на улицу.
Она пересекла внутренний двор и ступила на мягкую ухоженную траву, покрывавшую зеленым ковром землю у высокой защитной стены.
Погода стояла чудесная: солнце окутывало ярким, прозрачным, ласковым сиянием, дул освежающий ветерок. Он нежно трепал волосы Фионы, даря приятные ощущения.
С первого дня пребывания в Шотландии она чувствовала себя заключенной, заточенной в тюремные стены. Лишь вольный ветер напоминал ей о том, что где-то рядом живут свобода и буйная природа, не ведающие жестких законов клана Рэнноков.
В первые дни после поездки Фиона не позволяла Мэри-Роуз удаляться от замка, а вчера и сегодня утром они решили выйти за его пределы, чтобы прогуляться и осмотреть окрестные места.
Фионе давно хотелось взглянуть на шотландские пейзажи: холмы, сосновые леса на горизонте.
Сегодня их не окутывал туман, и стройные темные сосны на фоне ясного неба походили на неподвижных часовых.
Фиона мечтала увидеть небольшие серебряные водопады — зять не раз говорил ей, что они представляют собой неотъемлемую часть природы Шотландии.
Они с Мэри-Роуз шли вдоль небольшой речушки, вглядываясь в прозрачную поверхность в надежде увидеть рыбу. Хотя Фиона прекрасно помнила, что главная река, в которой ловят лосося, находится на удалении мили от замка.
— Мы обязательно сходим туда, — пообещала Фиот Мэри-Роуз. — Но имей в виду: такая прогулка требует терпения и выносливости.
— Я хочу поймать такую рыбу, какую ловил папа, когда был маленьким! — воскликнула девочка.
— Нам стоит поговорить об этом с твоим дядей, — ответила Фиона. — Может, он распорядится сделать для тебя маленькую удочку, тогда и поучишься рыбачить.
Она видела по восторженному выражению глаз Мэри-Роуз, что ей загорелось осуществить задумку, и решила как можно быстрее побеседовать с герцогом.
Вообще-то видеться с ним Фионе доводилось лишь по вечерам, за ужином.
Днем, после ленча, он отправлялся на прогулки верхом. Сегодняшний день не отличался от других. Граф поехал вместе с герцогом.
Провожая их, скачущих по направлению к средним воротам, взглядом, Фиона невольно залюбовалась герцогом. Он прекрасно смотрелся в седле и был великолепен в клетчатых штанах шотландских горцев, плотно обтягивающих ногу. Такие одежды носили его предки на протяжении сотен лет.
Лошадь, на которой ехал герцог, отличалась необыкновенной резвостью, но он искусно управлял ею.
Неожиданно перед ее глазами возник образ тощих кобыл Иана и Роузмэри, и ненависть к герцогу с новой силой обожгла сердце.
Фиона стиснула зубы, в который раз дивясь его безразличию к брату, его самодовольству, спокойствию и черствости.
«Как несправедлива жизнь! — с чувством подумала она, продолжая идти вперед по мягкой траве. — Старший брат владеет всем, а младший — более добрый, более человечный и справедливый — мучается в бедности и погибает молодым!»
