Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
— Однако это так. Странные вещи написаны на маленьких ручках. Я вижу большую любовь, которая причинит тебе много страданий, однако даст тебе такое счастье, которое знали немногие человеческие сердца. Многие мужчины будут любить тебя и особенно один… О! — Она повернула руки девочки ладонями вверх и тщательно осмотрела их, ее лоб избороздили морщинки. — Я вижу принца… настоящего принца! Он полюбит тебя и будет часто помогать тебе. Но ты полюбишь другого. Я вижу его! Он молод, красив, благородного происхождения… но жестокий, очень жестокий! Ты будешь часто раниться о колючки его сердца, но кровь и слезы — это те кирпичики и раствор, из которых и создается любовь. Ты будешь искать этого человека, как собака ищет своего хозяина. Ты последуешь за ним, как гончая следует за запахом большого оленя. У тебя будут слава, богатство, любовь, все… Но ты дорого заплатишь за это. А потом… Как странно! Ты встретишь ангела!
— Ангела? — повторила Катрин, открыв рот. Сара отпустила руки девочки. Она выглядела очень усталой и старой, но ее глаза, которые, казалось, видели далеко за мрачные стены, сияли, будто в них зажглось множество свечей.
— Ангела! — повторила она в экстазе. — Ангела-воителя, несущего пламенеющий меч!..
Чувствуя, что Сара унеслась куда-то далеко, куда нельзя было последовать за ней, Катрин легонько встряхнула ее руку, чтобы вернуть назад, на землю.
— А ты, Сара? Ты вернешься на свой остров в далеком синем море?
— Я не могу читать книгу судеб для себя, моя прелесть. Дух запрещает это. Но некогда одна старуха сказала мне, что, хотя я покину свою страну навсегда, я снова найду свой народ. Она сказала, что родные племена придут за мной.
Барнаби вернулся в хорошем настроении.
— Ну, — сказал он, — план готов, и все решено. Как только подвернется благоприятный случай, мы вырвем Лоиз у Кабоша.
— Зачем ждать? Почему не сегодня ночью? — воскликнула Жакетт. — Разве она не достаточно долго ждала? Разве я тоже не жду?
— Успокойся, женщина, — сказал Барнаби грубовато. — Нам надо все сделать так, чтобы самим уцелеть. Сегодня ночью в честь Святого Иоанна будут жечь костры. Самые большие из них будут перед дворцом и на набережной. В городе ничего нельзя будет сделать, всего только в нескольких ярдах от ближайшего костра. Да и людей, которые придут посмотреть на костры, будет много. Кроме того, Кабош — капитан на Шарантонском мосту. В его распоряжении люди и оружие. Он сейчас могущественнее, чем когда-либо. В любом случае надо подготовиться получше. Когда мы выполним наш план, город станет для нас опасным. Кабош будет искать нас везде. Даже во Дворе Чудес, где у него есть шпионы. Как только мы найдем Лоиз, нам нужно убираться из Парижа.
— Мы? — радостно воскликнула Катрин. — Ты тоже уйдешь с нами?
— Да, малышка. Мое пребывание здесь кончается. Мне пора вернуться к моему предводителю. Король Ракушек зовет меня в Дижон. Мы двинемся туда вместе.
Он рассказал план, который выработал с Машфером. Они дождутся момента, когда в одной из отдаленных частей города начнутся беспорядки, которые привлекут туда большинство местных жителей, отыщут какой-нибудь предлог, чтобы выманить мамашу Кабош на улицу или хотя бы заставить ее открыть дверь. После чего похитить Лоиз с помощью верных товарищей будет уже детской игрой. Возле склада у реки они возьмут судно и по рекам Сене и Ионне доберутся до Бургундии.
Для этого, Сара, мне нужна будет твоя помощь, — добавил Барнаби, — но затем ты можешь вернуться. Цыганка пожала плечами.
— Если я нужна этой семье, я останусь с ними. Это не жертва. Мне надоел Майе-Волк. Он вбил себе в голову, что хочет спать со мной, и мне приходится отбиваться от него каждую ночь. Он становится все злее и злее и уже начал угрожать мне, что заставит меня танцевать для Машфера. Вы знаете, что это значит…
Барнаби кивнул, и Катрин чуть не сделала то же самое. Она чувствовала, как в ней поднимается справедливый гнев. Она стала очень привязываться к этой своей странной лекарке и понимала, что, несмотря на смуглый цвет кожи, Сара достаточно красива, чтобы увеличить гарем Машфера. Вложив руку в ладони своей подруги, она посмотрела на нее теплым, ясным, как летний день, взглядом.
— Ты не оставишь нас, Сара? Ты поедешь с нами к дядюшке Матье? Это правда, мама?
Жакетт печально улыбнулась. Казалось, еще совсем недавно она была веселой и живой. Когда-то полная бургундка с каждым днем становилась все прозрачнее. Ее щеки утратили румянец и свежесть, глубокие морщины появились на лице, которое до постигшей ее трагедии было гладким и живым. Зашнурованный корсаж обвис на высохшей груди.
— Сара знает, что где бы мы ни были, у нас всегда найдется для нее место. Разве мы не обязаны ей твоей жизнью?
В едином порыве две женщины, такие разные, бросились в объятия друг друга, и каждая оплакивала печали другой. Несчастье сроднило их. Почтенная бюргерша чувствовала себя такой же неприкаянной, как и эта дочь ветра и необъятных просторов, кочевница по великим торговым путям, чьи предки шли за ордами Чингисхана. Женская солидарность, которая может стать могучей силой, когда нет места соперничеству, была трогательно продемонстрирована двумя женщинами. Жакетт с радостью посчитала бы Сару своей сестрой.
— На сегодня довольно слез и красивых речей! Я голоден. И поскольку мы теперь одна большая семья, давайте устроим семейный ужин. Я стащил несколько печений у Изабо — Сладкоежки. Они для тебя, моя прелесть, — добавил Барнаби, вынимая из кармана несколько аппетитных золотых коржиков. Прошло много времени с тех пор, как Катрин, любившая поесть не менее прославленной Изабо, видела что-либо подобное. Она с жадностью откусила кусочек лакомства и прильнула пахнущими медом губками к небритой щеке Барнаби.
— Спасибо, Барнаби…
Старик был так удивлен этим проявлением чувств, что чуть не выронил Катрин. Он опустил ее на пол и заспешил в темный угол, где хранил фальшивые мощи. Было слышно только его частое шмыгание…
— Завтра они поведут бывшего прево Парижа, Пьера Дезэссара, на виселицу. Весь город пойдет на Монфокон. Это будет подходящий момент…
Косматая голова Машфера без фальшивых фурункулов просунулась в дверь Барнаби. Ракушечник был занят заворачиванием обломков костей и укладыванием кусочков бумаги с несколькими готическими буквами на них в маленькие медные коробочки.
— Входи, — сказал он.
Катрин стояла позади него, зачарованно следя за его работой. Было слишком поздно прятать ее. Машфер увидел девочку.
— Кто это? — спросил он, указывая на нее большим грязным пальцем.
— Сестра Лоиз, которую забрал Кабош. Убери руки, Машфер! Можешь считать ее моей приемной дочерью!
