Карен Хокинс - Знак любви
Он не мог объяснить всего Сент-Джону, но правда заключалась в том, что Малькольм с женой не просто поссорились, а давно уже находились в состоянии войны друг с другом. То, что начиналось как расхождение во взглядах, закончилось жестокой враждой.
На самом деле все было очень понятно. Он хотел детей, жена их не хотела. Он хотел остаться здесь, в Килкерне, и наслаждаться жизнью в родовом замке. Фиона же всей душой стремилась в Эдинбург и тянула туда мужа.
В принципе Малькольм не имел ничего против Эдинбурга. Ему даже нравилось иногда почувствовать вкус городской жизни. Но когда Фиона наотрез отказалась иметь детей и жить в замке больше двух недель подряд, он тоже уперся и отказался ехать куда бы то ни было. Больше того, он и ей запретил путешествовать.
Этими действиями он надеялся сломить ее волю, заставить ее исполнить его желание иметь наследника. Тогда он с удовольствием отпустил бы ее путешествовать, куда она только захочет. Ему казалось, что так будет справедливо по отношению к ним обоим, но на деле все оказалось не так-то просто. Он недооценил такую черту характера своей супруги, как непомерная гордость.
В ответ на ультиматум мужа она сделала все, чтобы превратить когда-то блиставший чистотой и порядком замок Килкерн в отвратительный сарай, каким он оставался и по сей день. Она выгнала хороших слуг и совершенно перестала следить за оставшимися лентяями и грязнулями. В кошмарных снах Малькольму являлась Фиона, рассыпавшая по замку тучи пыли и собственноручно вязавшая паутину разных цветов и размеров.
Остановившись перед широкой дубовой дверью, Малькольм распрямил плечи.
– Не уступай ни дюйма, – пробормотал он сам себе. Его отец никогда бы не смирился е такой ситуацией, не сдастся и он, его сын! И все же ему было очень трудно, ведь он любил Фиону… или нет?
Холодок неуверенности заставил его застыть на месте. Как всегда, он не мог ответить себе на этот вопрос. Что, если его любовь к жене продлится ровно столько, сколько любовь его отца к матери? Малькольм хорошо помнил, как страдала мать, когда отец надолго пропадал из дома.
Прошло немало времени, пока он решился постучать в дверь и войти в спальню жены.
Комната была отделана в светло-голубых и белых тонах. Это были любимые цвета Фионы. У стены стояла огромная кровать, возле камина – богато украшенный туалетный столик с огромным зеркалом. Там сидела его жена в накинутом на плечи кружевном пеньюаре. Позади нее стояла француженка-горничная и прядь за прядью расчесывала ее длинные каштановые волосы.
Увидев в зеркале мужа, Фиона слегка покраснела и отвернулась.
Малькольм бросил взгляд на служанку и сказал:
– Мари, я хочу поговорить с леди Стратмор наедине.
Горничная тоже покраснела и довольно дерзко ответила, не выпуская из рук волос Фионы:
– Я расчесываю волосы ее светлости и…
– Ты больше не нужна своей госпоже, – оборвал ее Малькольм.
Горничная фыркнула и вопросительно посмотрела на Фиону:
– Мадам?
– Ступай, Мари, – вздохнула та.
– Да, но… – Мари недоверчиво посмотрела на Малькольма.
Это окончательно взбесило его. Бог свидетель, в этом доме хозяин он, Малькольм! И он не потерпит такого нахальства со стороны слуг! Он подошел к двери и рывком распахнул ее.
Высоко вскинув голову, словно ее ждала гильотина, Мари медленно пошла к выходу. Как только она шагнула через порог, Малькольм с треском захлопнул дверь ногой.
– Малькольм! – воскликнула Фиона, подпрыгнув на пуфике от неожиданности.
– Извини, не попал. Я метил ей в задницу!
– К чему такая грубость? – покраснела Фиона и опустила глаза.
– Я пришел поговорить с вами, мадам, насчет сегодняшнего утра. Я послал к вам слугу с просьбой присоединиться ко мне и моему гостю за завтраком. Вы отказались явиться.
Взяв щетку, Фиона принялась расчесывать свои густые волосы.
– Я еще не вставала, – коротко пояснила она.
– Тогда следовало сообщить, что вам нужно одеться. Я просил вас спуститься к завтраку, и вы должны были это сделать.
– Вы же знаете, как я дорожу утренним сном, – вскинула подбородок Фиона.
Когда-то Малькольм тоже любил утро. Утром он приходил в эту комнату и забирался в постель к Фионе, такой теплой и мягкой, уютно свернувшейся под одеялом… У него болезненно сжалось сердце.
– Я давно уже не бываю по утрам в вашей спальне, – горько произнес он.
От этих слов Фиона покраснела еще больше.
– Вы знаете цену возвращению в мою постель, – сказала она, смело глядя мужу в глаза.
Малькольм молчал. Ему хотелось покончить с этим дурацким конфликтом и вернуть любовь жены и теплые взаимоотношения, которые были между ними совсем недавно. Но он не мог уступить!
– Вы тоже знаете цену возвращения в Эдинбург. Я хочу сына, мадам.
Некоторое время Фиона молча водила щеткой по густым шелковистым каштановым волосам.
– Мы снова зашли в тупик, – тихо сказала она наконец.
Малькольм потер шею, где начинала пульсировать знакомая боль.
– Послушай, Фиона, я пришел не для того, чтобы ссориться. Я хотел попросить тебя быть вежливой по отношению к Сент-Джону.
– Вот как! – Она швырнула щетку в ящик туалетного столика. – Разве я когда-нибудь была груба с твоими гостями?
– Никогда. Просто я подумал, что он заинтересовался Кэти…
– Все они поначалу ею интересуются. Но ты же знаешь, что произойдет дальше. Сент-Джон бросит на нее откровенный взгляд, она влепит ему пощечину за такую наглость, а потом он и слышать о ней не захочет. Ее очарование кончается после первой же встречи.
– Похоже, в этот раз все будет по-другому.
– Да? – удивленно вскинула тонкие брови Фиона.
– Они уже познакомились сегодня утром, и, если я не ошибаюсь, Девон всерьез заинтересовался ею.
– Но ведь Кэт…
– Что Кэт? – грозно нахмурился Малькольм.
– Да так, ничего, – опустила взгляд Фиона.
– Может быть, моя сестра не такая, как все, но она абсолютно нормальная! Если дать человеку возможность узнать ее поближе, он все отлично поймет. Вот увидишь!
– Я не имею ничего против твоей сестры, и ты это знаешь. Просто такому человеку, как Сент-Джон, было бы лучше проводить время с кем-нибудь вроде… вроде Мюриэн, например.
– С твоей сестрой? – едва не задохнулся, от негодования Малькольм.
– Ты всегда ненавидел Мюриэн! – тут же обиделась Фиона.
– Неправда…
– Правда! Правда! Ты просто не хочешь в этом признаться.
Малькольм замолчал, стараясь справиться с поднимавшейся в нем волной гнева.
– Я никогда не был поклонником твоей сестры, это правда. Но какое это имеет отношение к нам?
– Это еще один пункт разногласий между нами, – помолчав, ответила Фиона. – Клянусь, я так устала от наших споров. Если бы только можно было… – Она замолчала, потом ее лицо расцвело радостной улыбкой. – Малькольм, я знаю, что нам нужно, чтобы положить конец нашей ссоре!
