Барбара Картленд - Невеста поневоле
Он уже ждал ее в кают-компании со своим обычным мрачным и надменным видом, но, к облегчению Камиллы, при ее появлении выражение его лица изменилось. Он взял ее руку и церемонно поднес к губам:
— К вашим услугам, мэм.
Она попыталась сделать ответный реверанс, но яхту закрутило, Камилла пошатнулась и звонко рассмеялась. Ее смех растопил остатки льда между ними.
— На палубе сильно штормило? — спросила она. — Мне хотелось подняться и посмотреть самой, но я боялась, что вы с капитаном рассердитесь.
— Сейчас ветер утихает. К завтрашнему утру море успокоится.
— Я думала, мы прибудем сегодня вечером, — произнесла Камилла.
— Нас отнесло в сторону на много миль, поэтому капитан решил привести яхту в порт к рассвету. Когда вы проснетесь, то окажетесь в Европе.
— Я рада, что мы ужинаем сегодня на яхте, — простодушно заметила Камилла, как только они уселись за стол и стюард принес им отведать первое из длинной вереницы необычных блюд.
Они говорили об Аполлоне и службе Хьюго Чеверли в армии, о Гервасе и о его любви к морю. Хьюго то и дело смеялся над шутками Камиллы, и только когда ужин закончился и стюарды вышли из кают-компании, они оба внезапно замолчали.
— Сегодня я первый раз ужинаю наедине с мужчиной, — неожиданно проговорила Камилла. Она была поглощена собственными мыслями и сама не заметила, как это признание сорвалось у нее с губ. — Мне кажется, гораздо легче говорить с одним человеком, чем с дюжиной.
— Но многое зависит и от того, с каким именно человеком вы говорите, — отозвался Хьюго.
— Наверное, вы правы. Но мне трудно судить, так как, кроме вас, я ни с кем наедине не говорила.
— Вам не следует никому сообщать о том, что мы ужинали вдвоем, — мягко проговорил Хьюго. — Ваше поведение не должно подвергаться ни малейшей критике.
— Как тоскливо думать, что отныне за всеми моими поступками будут постоянно наблюдать, а мои слова — подслушивать. Господи, если бы я только могла остаться дома и быть мисс Никто!
— Но вы сами сделали свой выбор, — произнес Хьюго. В его изменившемся тоне она снова почувствовала неприязнь и чуть не заплакала от отчаяния.
— Я кое-что вспомнил, — холодно сказал он. — Прошу прощения за свою небрежность. У меня для вас посылка.
— Посылка! — воскликнула Камилла. — Почему вы не отдали мне ее раньше?
— Виноват, — чопорно ответил Хьюго. — Капитан вручил мне ее вчера вечером, но из-за надвигающегося шторма я совсем забыл о ней.
Он взял с чайного столика большой конверт, запечатанный несколькими огромными печатями, положил его Камилле на колени, снова сел и налил себе в рюмку еще немного бренди.
Камилла смотрела несколько минут на посылку, а затем попыталась открыть ее, но ее хрупкие пальчики не могли сломать печать. После нескольких тщетных попыток она протянула посылку Хьюго.
— Не могли бы вы открыть ее для меня? — спросила она. — Или мне позвонить и попросить стюарда?
— Я открою ее для вас, — отрывисто проговорил он, резко сорвал бумагу, и Камилла увидела синий кожаный футляр, увенчанный короной Мельденштейна.
С насмешливым поклоном Хьюго протянул футляр Камилле, а бумагу со сломанными печатями бросил на пол.
Чувствуя себя неловко под его презрительным взглядом, Камилла подняла крышку, и у нее вырвался возглас изумления. Внутри лежал великолепный гарнитур, состоящий из бриллиантового ожерелья, серег и браслета. Украшения сияли на белом бархате, а сверху была прикреплена карточка с надписью:
«Моей невесте. Гедвиг, принц Мельденштейна».
— Прелестные побрякушки, — заметил Хьюго прежде, чем Камилла успела вымолвить хоть слово. — Они отлично подойдут к вашему новому положению. Когда у вас на шее и на руках будут сверкать бриллианты, а в ушах позвякивать бриллиантовые серьги, вы быстро поймете, что ветер и очарование океана лишь иллюзия, которую надо поскорее забыть. Уверяю вас, что богатство приносит больше удовольствия, чем бесплотные мечты.
Камилла поспешно закрыла коробку. Эти три коротких слова были хоть каким-то приветствием будущего мужа. Но разве ему было трудно написать письмо, всего несколько слов, которые сказали бы, что он с нетерпением ждет ее? Драгоценности были изумительны, но от бриллиантов исходил холод.
Внезапно она поежилась.
— Вы не хотите надеть украшения? — насмешливо спросил Хьюго. — Не сомневаюсь, что ни одна женщина не может устоять против соблазна увидеть на себе бриллианты, особенно такие, как вам прислали.
— Меня не особенно интересовали украшения, — ответила Камилла. — Я надеялась, что там будет кое-что другое.
— Другое? Что вы имеете в виду? — удивился Хьюго.
— Это все, что передал вам капитан?
— Что еще вам нужно?
— Я думала, что там будет письмо.
На мгновение в комнате воцарилось молчание. Затем Хьюго подался вперед и неожиданно обратился к ней по имени.
— Камилла, — тихо произнес он, — зачем вы делаете это? Вы не подходите для жизни, которую выбрали, — вы слишком молоды, чувствительны, ранимы.
Пока еще не поздно передумать. Одно ваше слово, и я поверну яхту назад. Я найду какую-нибудь причину, скажу, что вы больны. Ради бога, оставьте эту глупую затею. Этот брак станет ошибкой, и вы это знаете.
Камилла изумленно смотрела на него. Ей казалось, что он заглянул ей в самое сердце, и она увидела там страх и темноту, которые она скрывала даже от самой себя. Затем с огромным трудом она отвела взгляд.
— Нет… я… не могу вернуться, — прошептала она. — Я должна ехать к нему, как и было запланировано.
— Вам не нужно выходить замуж за принца, вы знаете это, — настаивал Хьюго. — Сейчас еще можно все изменить, Камилла, завтра утром, завтра будет поздно. Прикажите мне отвезти вас назад. Я придумаю, как это сделать. Только прикажите.
Согласие, которого он ждал, уже было готово сорваться с уст Камиллы. О, как она хотела пойти навстречу своему желанию и вернуться домой, ко всему, что она так любила, но потом она вспомнила — ведь от нее зависело положение отца и матери, в сущности, только она могла спасти их.
— Не могу, — еле слышно прошептала она. Я должна ехать дальше.
— Но почему, по какой причине? — спросил он. Неужели вам нужно богатство, положение, власть?
Ведь у вас уже есть многое, вам этого мало?
Она уже хотела рассказать ему всю правду, объяснить, что у ее родителей нет ни пенни, что их семья чуть не попала в долговую тюрьму. Но тут она вспомнила предостережение отца о том, что все сказанное ею в присутствии баронессы и капитана Чеверли будет передано в Мельденштейн. Тогда ее станут считать нищей, и худшее унижение трудно себе представить.
— Вы, — срывающимся голосом проговорила Камилла, — вы не имеете права говорить со мной подобным образом. Я сделала свой… выбор и поеду в Мельденштейн, чтобы выйти замуж за… принца.
