Джудит Макнот - Благословение небес
— В самом деле Торн, это уже длится слишком долго. Заканчивайте игру и присоединяйтесь к нам в бальной зале. — Она с видимым усилием отвела от него взгляд и оглядела остальных гостей. — Джентльмены, — со смехом предупредила она, — через двадцать минут я распоряжусь не подавать вам сигары и бренди.
Кое-кто последовал за ней в зал — одни из чувства вины, что пренебрегли светскими обязанностями, другие из нежелания наблюдать, как Ян проигрывается в пух и прах.
— Пожалуй, с меня на сегодня хватит, — объявил герцог Хаммондский.
— Я тоже пас, — отозвался еще один игрок.
— Еще одну партию, — стал уговаривать лорд Эверли. — У Торнтона еще остались мои деньги, и я хочу вернуть их.
Мужчины за столом обменялись вопросительными взглядами, и герцог Хаммондский кивнул.
— Хорошо, Эверли, еще одну партию, и возвращаемся в залу.
— Раз мы играем последнюю партию, ставки не ограничены? — спросил раскрасневшийся от возбуждения лорд Эверли. Все кивнули в знак того, что это само собой разумелось, и Ян сдал карты.
Начали с тысячи фунтов. В последующие пять минут в центре стола образовалась целая груда фишек, и ставка составляла двадцать пять тысяч фунтов. Один за одним из игры вышли все игроки, кроме лорда Эверли и Яна, и Ян сдал Эверли последнюю карту. В комнате повисла мертвая тишина. Элизабет нервно стиснула руки, когда лорд Эверли взял свою четвертую карту.
Он взглянул на нее, потом на Яна, и его глаза загорелись от радости. Сердце Элизабет упало, когда она услышала его слова:
— Эта карта обойдется вам в десять тысяч фунтов, Торнтон, если вы останетесь в игре достаточно долге, чтобы посмотреть на нее.
Элизабет почувствовала страстное желание задушить этого богатенького лорда и не менее страстное желание дать как следует Яну Торнтону по ноге, которая находилась в пределах досягаемости мыска ее туфли, когда услышала, что он принимает вызов и поднимает ставку еще на пять тысяч фунтов!
Ей просто не верилось, что можно быть таким слепым: даже она поняла по лицу Эверли, что его карты не побить! Не в силах больше выносить этого, она оглядела напряженно застывших зрителей, которые ждали, что ответит на вызов Эверли, и приподняла юбки, намереваясь уйти. Ее движение отвлекло внимание Яна от противника, и в третий раз за вечер он посмотрел на нее, будто испытывал ее взглядом. Увидев расстроенное лицо Элизабет, он едва заметно повернул свои карты так, чтобы она смогла их увидеть.
Он держал четыре десятки.
Воспарив от радости и облегчения, она тут же испугалась, что своим лицом выдаст его. Круто повернувшись и чуть не свалив лорда Ховарда, она поторопилась покинуть свое место у стола.
— Хочется немного подышать, — сказала она лорду Ховарду, но он был так поглощен игрой, что с отсутствующим видом пропустил ее. Элизабет понимала, что, показав ей свои карты, чтобы успокоить, Ян страшно рисковал, ведь она могла сказать или сделать какую-нибудь глупость и тем самым выдать его, и терялась в догадках, почему он сделал это. Кроме того, девушка чувствовала, что на протяжении всей игры он ни на минуту не забывал о ее присутствии, и ему было приятно сознавать, что она стоит рядом с ним.
Теперь, вырвавшись из толпы вокруг стола, Элизабет стала искать предлог остаться в карточной комнате, не приближаясь к столу. Наконец ее внимание привлекла картина с охотничьей сценкой, и она с притворным восторгом задержалась возле нее.
— Ваше решение, Эверли, — услышала она голос Яна. Ответ лорда Эверли заставил ее вздрогнуть.
— Двадцать пять тысяч фунтов, — медленно процедил он.
— Не будьте дураком, — сказал ему герцог. — Для одной партии это слишком много, даже для вас.
Элизабет уже в достаточной степени взяла себя в руки, чтобы контролировать выражение своего лица, и потихоньку вернулась на место.
— Я в состоянии позволить себе такую ставку, — резко напомнил ему и всем остальным Эверли, — но вот что меня беспокоит, Торнтон: сможете ли вы в случае проигрыша расплатиться.
Элизабет вспыхнула, словно оскорбление было нанесено лично ей, но Ян только откинулся на стуле и ледяным взглядом уставился на Эверли. После долгого напряженного молчания он произнес опасно мягким голосом:
— Я в состоянии поднять ставку еще на десять тысяч фунтов.
— Какие к черту десять тысяч, у вас их нет и в помине! — взорвался Эверли. — Я не собираюсь ставить свои деньги против вашей жалкой, ничего не стоящей расписки!
— Довольно, Эверли! — оборвал его герцог Хаммондский. — Вы заходите слишком далеко. Я ручаюсь за его кредитоспособность. А теперь, или принимайте вызов, или выходите из игры.
Эверли метнул на герцога бешеный взгляд, затем презрительно кивнул Яну:
— Итак, еще десять тысяч фунтов. А теперь давайте посмотрим, что у вас на руках!
Ян безмолвно вывернул свои карты, и они эффектно выскользнули из его ладони на стол, сложившись красивым четким веером. . Четыре десятки.
Эверли вскочил на ноги.
— Несчастный шулер! Я видел, как вы взяли последнюю карту со дна колоды. Я знал это, но отказывался верить собственным глазам!
Ропот голосов поднялся при этом неслыханном оскорблении, однако Ян оставался все таким же бесстрастным, только одна жилка дрогнула на его окаменевшем лице.
— Назовите своих секундантов, негодяй! — прошипел Эверли, в бешенстве наклонившись к Яну через стол.
— Учитывая обстоятельства, — холодным скучающим голосом протянул Ян, — полагаю, что мне решать, хочу ли я удовлетворения.
— Не будьте ослом, Эверли — раздался чей-то тихий голос, — он прикончит вас, как муху.
Элизабет едва слышала эти слова, она понимала только то, что состоится дуэль, допустить которую нельзя ни в коем случае.
— Все это ужасное недоразумение! — воскликнула она, и к ней повернулось несколько десятков раздраженных, недоверчивых мужских лиц. — Мистер Торнтон не передергивал, — быстро заговорила она. — Эти десятки были у него на руках еще до того, как он вытянул последнюю карту. Собираясь уходить несколько минут назад, я случайно увидела его карты.
К ее необычайному удивлению, казалось, никто не поверил ей и даже не обратил внимания на ее слова, не исключая и лорда Эверли, который хлопнул ладонью по столу и заорал:
— Черт вас возьми, я назвал вас мошенником! А теперь я называю вас тр…
— Ради Бога, — опять перебила Элизабет, не дав ему выговорить слово «трус», после которого дуэль будет уже невозможно предотвратить. — Разве никто не понял, что я сказала? — спросила она, обводя взглядом собравшихся. Ей казалось, что остальные, не имея личного интереса, должны быть более объективны, чем лорд Эверли. — Я же говорю: мистер Торнтон уже держал все четыре десятки и…
