Бертрис Смолл - Блейз Уиндхем
— А теперь я предоставлю вас умелым заботам Геарты, — мягко произнес Эдмунд. — И когда вы будете готовы принять меня, вам понадобится всего лишь послать за мной, — взяв Блейз за плечи, он нежно поцеловал ее в лоб и вышел.
Блейз стояла неподвижно, словно приросла к полу, уставясь на закрывшуюся за ним дверь. Ей следовало бы упасть на колени и возблагодарить Пресвятую Деву за такого внимательного и доброго мужа. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как протестовала против этого брака. О, если бы Эдмунд только полюбил ее! Блейз даже не сомневалась, что сама-то она уже влюблена в мужа.
— Миледи! — Геарта легко притронулась к ее плечу.
Блейз обернулась и рассмеялась.
— Похоже, я спятила, — пошутила она.
— Мы все мечтаем, чтобы вы были без ума от нашего хозяина, — негромко заметила горничная. — Он добрый человек, миледи, но в последние годы ему не очень-то везло. Все мы уверены: вы принесете ему удачу и здоровых детишек. Идемте же, ванна готова.
Впервые с тех пор, как Блейз вошла в этот дом, ей удалось оглядеться. Стены гостиной, в которой она оказалась, были отделаны льняными драпировками. По отполированному до» блеска полу стлался алый шерстяной ковер с синими узорами — таких роскошных Блейз еще никогда не видела. В Эшби полы в коридорах посыпали сеном и тростником, а полы в спальнях оставались голыми, за исключением холодных зим, когда их устилали овчинами.
Окна со свинцовыми переплетами рам прикрывали темно-синие бархатные шторы. Вся мебель в комнате была резной, из полированного дуба, а на длинном столе приковывала взгляд изящная фарфоровая ваза с бледно-розовыми розами. В камине приветливо горел огонь.
Блейз еще никогда не видела такой прелестной комнаты, но ей не удалось вдоволь насладиться ее убранством, ибо Геарта провела хозяйку в спальню. Губы Блейз округлились при виде второй комнаты. Как и в гостиной, стены спальни покрывали драпировки, окна были занавешены бархатными шторами. Над громадной дубовой кроватью нависал светло-синий бархатный балдахин, а камин в углу согревал комнату. Были еще несколько резных дубовых сундуков и маленькие столики по обеим сторонам постели — в серебряные подсвечники на каждом из них были вставлены тонкие свечи из чистого воска.
— Гардеробная вот здесь, — объяснила Геарта, указывая на дверь в углу спальни.
Блейз обомлела: даже спальня ее родителей не была так велика.
— Это комната леди Кэтрин? — спросила она у горничной.
— Разумеется, миледи. По обычаю эту комнату надлежит занимать графине, но милорд велел заново обставить ее для вас. Во времена леди Кэтрин драпировки были малиновыми — ее любимого цвета, он подходил бывшей хозяйке…
Идемте же, миледи, а то вода остынет.
Блейз увидела просторную дубовую ванну, стоящую у камина. Над ней вился благоуханный пар. Дома у Блейз ванна была вполовину меньше, но похоже, все вещи здесь отличались внушительными размерами. Блейз позволила Геарте раздеть себя и искупать. Вода в ванне была маслянистой и источала аромат фиалок. Вытерев госпожу, Геарта помогла ей одеться в кремовое шелковое домашнее платье. Застегивая последние из мелких перламутровых пуговок, Блейз бросила взгляд на окно и увидела, что приближается ночь. Геарта подвела хозяйку к огромному зеркалу.
— Разве вы не прелесть, миледи? — с удовлетворением произнесла горничная. — Вам не составит труда угодить его светлости.
Только теперь Блейз вспомнила, что приближается ее первая брачная ночь — за весь день она не успела задуматься об этом, слишком уж много событий ей пришлось пережить. А теперь вдруг оказалось, что ей предстоит встретиться — с мужем, которому не терпится напомнить о своих правах и зачать ребенка. Глядя в зеркало, Блейз, не лишенная сообразительности, понимала: и ее лицо, и фигура представляют сильнейшее искушение для любого мужчины. Перед ее глазами предстала девушка ростом не выше пяти футов и. трех дюймов. В узком вырезе платья открывалась соблазнительная ложбинка между упругими грудями. Золотистые распущенные волосы вились вокруг лица и ниспадали на спину, мягкие, как шелк платья, с которым они соприкасались.
Заглядевшись, Блейз вздрогнула, услышав стук в дверь.
«Хорошенькая служанка просунула голову в комнату и сказала:
— Прошу меня простить, миледи, но кухарка послала узнать, можно ли подавать ужин.
Прежде чем Блейз сумела ответить, за нее это сделала Геарта:
— Ну конечно, милочка! Живо пришли сюда лакеев, чтобы они унесли ванну, пока не появился его светлость. Да поторопись же!
Блейз внимательно наблюдала, как лакеи, отворачиваясь из деликатности, уносят из комнаты ванну. Сквозь дверь, ведущую в гостиную, она видела, как служанки накрывают на стол, устланный белоснежной скатертью. На столе возвышался серебряный шандал.
— Надо ли послать за его светлостью, миледи? — спросила Геарта.
После минутного смущения Блейз кивнула. У нее не было причин отвергать Эдмунда — подобный поступок неизбежно вызовет скандал. Она попыталась припомнить то, что говорила ей мать, но рассказ матери смешался с откровениями младшей сестренки, С каждой минутой девушкой все сильнее овладевал страх.
Как она сможет отдаться этому незнакомцу, каким бы добрым он ни был? Ей хотелось как следует узнать только что обретенного мужа, пока же ей было известно лишь его имя. Блейз вспомнила, что не знает даже дня его рождения, понятия не имеет, любит ли он музыку и какова его излюбленная еда. Внезапно Блейз поняла, что осталась в одиночестве, и когда открылась дверь, почти не заметная среди драпировок на стенах спальни, она чуть не вскрикнула от ужаса. В комнату вошел Эдмунд Уиндхем, облаченный в стеганый темно-зеленый бархатный халат.
— Блейз, что с вами? Кто вас напугал? — с явным беспокойством воскликнул он.
— Я… я просто не ожидала, что вы войдете отсюда, — запинаясь, выговорила она.
— Эта дверь выходит в мою спальню, — объяснил Эдмунд. — Незачем делать всеобщим достоянием наши встречи..
В голове Блейз крутилась только одна мысль: неужели и выглядит она так же глупо, как чувствует себя?
Эдмунд взял ее за руку и повел в гостиную, где на столе перед камином их ждал ужин.
— Должно быть, вы отчаянно проголодались, — заметил эрл. — Тони говорил, что по пути сюда вы сделали всего один краткий привал и подкрепились припасами, которые уложила в дорогу кухарка из Эшби. Скоро вы поймете: здешняя кухарка — мастерица в своем деле. Путешествие прошло приятно?
— Да, милорд. Местность между Эшби и Риверс-Эджем так живописна — я еще никогда не видела ничего подобного, а тем более такой широкой реки.
Он улыбнулся и усадил ее за стол.
