Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини
— Спасибо тебе, Катюша. Хоть кто-то обо мне беспокоился.
— Напрасно ты так. — Тут, похоже, она взяла его за руки и утянула на диван. Не подумайте ничего пошлого, они просто сели рядом, вот и всё. — Между прочим, матушка твоя волновалась о тебе безмерно, и бабушка княгиня, и сестрёнка… Ох, Миша, милый мой Миша, как же всё так получилось!
Он не ответил, а Саша без труда могла представить, как он печально и чуть хмуро смотрит в сторону. Он всегда так делал, когда о Юлии Николаевне говорили в его присутствии.
— Впрочем, — одёрнула саму себя Савинова, — я не для этого тебя сюда позвала!
— Выкладывай, Катя, не томи.
Да-да, Катя, давай же! Нам тоже очень интересно, зачем это ты, замужняя, между прочим, женщина, закрылась в библиотеке с молодым неженатым офицером!
— Я хотела говорить о твоей невесте, — выдала Савинова. Что ж, если кто и удивился этим её словам, то только мы с вами, и Сашенька. Мишель, например, не удивился ничуть. Саша не видела, но мы знаем совершенно точно, что в этот момент он искривил губы в усмешке, как будто уже заранее предвидел, что Савинова собиралась ему сказать.
— Не нужно тебе на ней жениться.
— Катя, я прошу тебя, давай не будем об этом! — Попробовал, было, он, но купчиха была настроена решительно.
— Миша, ты всего о ней не знаешь!
— Ты так думаешь?
— Мишенька, милый, я умоляю тебя, одумайся! Ты совершишь большую ошибку, если свяжешь свою судьбу с этой женщиной!
Вот! Во-от! Золотые слова! Александра закивала в такт Катиным речам, но никто этого, конечно, не увидел.
— А можно, пожалуйста, я сам буду решать, с кем мне связывать свою судьбу?
— Миша, — Савинова глубоко вздохнула, — я знаю, такова была воля твоей покойной матушки, но ты не должен в угоду ей… Миша, не должен! Юлия Николаевна любила её всем сердцем, но она жестоко в ней ошиблась!
Волконский откинулся на спинку дивана, подпёр подбородок кулаком, и лениво посмотрел на свою собеседницу. А та не находила себе места, испытывая жутчайшую неловкость из-за того, что приходится теперь всё это говорить. Но и молчать она не могла, слишком любила она Мишеля, и хотела уберечь его от ошибки.
— Я желаю тебе только добра. — На всякий случай, предупредила Савинова, подняв пухленький указательный палец. Мелькнул ещё один бриллиант, подарок любящего супруга.
— Я знаю, Катя. Поэтому считаю этот разговор бессмысленным.
— Миша, она тебе изменяет.
Вот в этот самый момент Александра раз и навсегда разочаровалась в Ксении Митрофановой. Изменять?! Ему?! Господи, да в своём ли она уме?! Разве же можно…
— Нашла, чем удивить. — Хмыкнул Волконский.
— Вот! Ты ведь сам знаешь, а значит, уже не в первый раз! Мишенька, милый, зачем она тебе такая?! Она же что хочет делает за твоей спиной! Но прежде, знаешь, это было как-то… как-то не так, понимаешь? Я не могу объяснить словами. Но когда ты уехал на фронт, а она, вместо того, чтобы молиться о тебе, как я, например, не погоревав и недели — тут же кинулась в постель к Авдееву!
К кому, простите?! Саша едва сдержалась, чтобы не попросить Савинову повторить. Да нет, милая Катя, ты, должно быть, ошиблась! Чтобы Константин Григорьевич и Ксения…? Нет, никак не укладывается в голове! Пусть он и привлекательный, но он же старше её вдвое! А, впрочем… Саша задумалась, вспомнив, что ведь и впрямь говорили — Константин Григорьевич закрутил роман на стороне, и зазноба его была совсем молоденькой, ровесницей его сыну… Так это, получается, о ней шла речь? О Ксении?!
— Катя, — выдохнув, произнёс Мишель. — Милая моя Катя! Ты ведь знаешь, как безгранично я уважаю тебя, не так ли? Умоляю, не падай в моих глазах, пересказывая мне всю эту грязь. Это низко.
— Глупый, я ведь желаю тебе только добра! Грязь, я согласна, но ведь это правда, Мишенька! И кто тебе, кроме меня, эту правду ещё скажет?
— Господи, Катя, поверь, доброжелателей хватает. Ты четвёртая, кто говорит мне, что в тот вечер после ужина у Алеева, Ксения уехала с Сергеем.
— Она не просто уехала с ним, Миша, она провела с ним ночь!
«С каким ещё Сергеем?!», безмолвно спросила Сашенька, чувствуя, как мир рушится вокруг неё. А жестокая Савинова, тем временем, продолжала:
— Мы ведь соседи с ними, мои окна выходят на парадный вход их дома. Софьи Михайловны и Константина Григорьевича в ту ночь не было, они отдыхали на подмосковной даче. А он привёз её к себе, на ночь, как какую-то… — Тут Катя не постеснялась и высказалась, а мы постесняемся. — А наутро она уехала, как ни в чём не бывало! Вышла, огляделась по сторонам, поправила шляпку, поймала экипаж и уехала! И на этой женщине ты хочешь жениться, Миша?
Сашенька не выдержала, съехала вниз по стеллажу, совсем не заботясь о том, что её могут услышать. И, обхватив колени руками, спрятала лицо в шёлковых юбках, да так и осталась сидеть.
А вот Мишелю, похоже, было всё равно. Ну, не то, чтобы совсем всё равно — неприятно, конечно, когда твою невесту пользуют как какую-нибудь проститутку, но…
— Ты её совсем не любишь. — Заключила Катя, с каким-то странным облегчением. И, предвидя возможное недовольство, сказала: — Если бы любил, то вёл бы себя иначе.
— Как? Ох, Катя, ну что ты мне предлагаешь сделать? Отвести душу и убить Авдеева?
— Убить Авдеева — это как минимум! — Горячо воскликнула Савинова, всем сердцем ненавидящая Сергея Константиновича. — Миша, вчера это была твоя невеста, а завтра кто? Твоя сестра?
А сестра-то здесь причём?! Или это она так, в запале сказала? Саша подняла голову и прислушалась, и услышала то, чего вообще никогда предпочла бы не слышать:
— Ни сегодня — завтра он сделает ей предложение, а Гордеев будет только рад, потому что это выгодная партия для Катерины! И что ты будешь делать в таком случае? Ты же прекрасно знаешь, что она в него с детства влюблена, и прибежит по первому его зову!
— Главное только, чтобы он позвал её замуж, а не ещё куда-нибудь. — Рассудительно произнёс Мишель.
— Вот! Я про то и говорю! Это же ничтожество, а не человек, Миша! Поговори ты с ним, вправь ему мозги, пока он и до Катерины не добрался! А что касается Ксении — тут я непреклонна. Забудь о ней, Миша, не такая тебе нужна. Если хочешь знать, Авдеев не первый, кому она грела постель в твоё отсутствие.
Мишель проявил удивительное спокойствие для человека с его нравом. Невесело улыбнувшись, он изогнул бровь и спросил:
— Ты всё сказала, Катя?
— Господи, да что за упрямец! И долго ты будешь продолжать делать вид, что ничего не происходит и ждать, пока всё уладится само собой?! Один раз уже дождался, прости господи!
А вот это она правильно сказала. Упрёк, хоть и обидный, но заслуженный. Мишель усмехнулся, а Катя тотчас же побледнела и прижала руки к груди.
