Анастасия Эльберг - Женщина не моих снов
– Да. А ты что-то хотел от неё?
– В общем-то… ничего, – сказал я негромко и чиркнул спичкой. – Она такая забавная. Я ещё никогда таких не встречал.
– Ты на таких никогда не смотрел, – поправила меня мадам. – Знаешь, как я всегда называла твоих женщин? Ненужные.
Я недоуменно поднял брови.
– Ненужные? Ненужные кому?
– Тебе. Самим себе. Кому угодно. Я смотрела и говорила – вот, ещё одна ненужная женщина. Скоро гадёныш откроет зал славы ненужных женщин! Почти музей.
Я положил спички на стол.
– А Марика – тоже ненужная?
Мадам рассмеялась – так, будто она объясняла мне что-то, и я это наконец-то понял.
– Ну, мой мальчик. Об этом тебе следует спросить у неё. А она тебе нужна?
– Ты задаёшь такие сложные вопросы, Надин.
– Что, совсем не уровень Гарвадского университета?
Теперь рассмеялся я.
– Да, и рядом не стояли. Думаю, если бы ты была профессором, я вряд ли получил бы отличный диплом.
Я вернулся около десяти. Лиза, как ни странно, уже была дома. Она сидела в кресле, скинув туфли на пол, и разминала пальцы.
– Ты очень быстро вернулся, – бросила мне она, не удостоив взглядом.
– Я забыл, что отдал тебе запасные ключи. Думал, что гостям не очень-то приятно торчать под дверью.
– Ты мог бы переночевать у неё, Брийян. Мне было бы легче. Если честно… мне вообще не хотелось тебя видеть.
Я снял пальто, стряхнул с него капли воды и повесил в шкаф, после чего сел рядом с ней.
– Ну, как квартира? Надеюсь, Иган нашёл тебе что-то подходящее?
– Я уезжаю завтра – не хочу больше тебя стеснять. Мне кажется, что так будет лучше. – Она посмотрела на меня. – Не думала, что когда-нибудь скажу это – но мне больно. Очень. – Она поджала под себя ноги. – Жаль, что тебе никогда не понять меня. Хотя бы потому, что ты не хочешь меня понимать. Знаешь, Иган – очень милый мальчик! У вас нет ничего общего – наверное, вы поэтому подружились?
– Не думай, что мне всё равно. Если бы это было так, то мы сейчас не разговаривали бы.
– Не надо ничего говорить. Я всё понимаю – и вряд ли слова что-то изменят. Во всяком случае, ты ни в чём не виноват.
Она достала шпильки из причёски, чуть потрепала освободившиеся пряди и достала сигареты.
– Мне скоро на работу, – заговорил я. – Удивительно, как быстро человек привыкает к отпуску! А ведь я не считаю себя ленивым человеком…
– Она моложе меня, правда? – задала вопрос Лиза.
– Какое это имеет значение? Вы слишком разные. Тема возраста тут не актуальна.
– Для меня это имеет огромное значение.
Я устало вздохнул и потёр переносицу.
– Я думала о том, что хочу удержать тебя, – продолжила Лиза, опустив ресницы. – Но потом решила, что лучше этого не делать. Если ты думаешь, что любишь её – в добрый час. Главное – не делай ей больно. Как мне. Наверное, мне следует попросить прощения. Я не должна была этого делать. Моя слабость дорого стоила – и тебе, и мне. На самом деле, мне было трудно мириться… со всем этим.
– Думаю, не имеет смысла говорить об этом сейчас. Назад мы ничего не вернём.
– Да, ты прав, малыш. И всё же – прости меня. Если, конечно, сможешь.
Лиза мерзливо закуталась в свой платок, убрав с лица растрепавшиеся волосы. Я ещё никогда не видел её в слезах – я и подумать не мог, что она может быть слабой и беззащитной. Иногда мне казалось, что она вообще не умеет плакать – а такая знакомая мне улыбка поселилась на её лице навечно. И я поймал себя на мысли, что испытываю совершенно незнакомое чувство – мне хотелось пожалеть её.
Сказать, что всё совсем не так, что всё изменится к лучшему – хотя это, конечно, было бы глупостью. И, вероятно, ложью. Я обнял её, и она прижалась ко мне, закрыв лицо руками, как обиженный ребёнок.
– Не плачь, – сказал я, погладив её по волосам. – В мире есть свои законы. И на долю каждого человека приходится одинаковое количество расставаний и встреч.
– Я не верю в сказки, Брийян. Я уже большая девочка.
Мы опять замолчали. Я подумал о том, что, вероятно, обманываю сам себя – разве мне есть, куда бежать? Какое я имею право разбивать ей сердце? Впрочем, не в первый раз я это делаю – ещё пара осколков в моей коллекции. Женские слёзы трогали меня очень редко – почти всегда я испытывал к ним чувство снисхождения.
Иногда, гораздо реже – жалость. Но думать о том, чтобы начать всё с начала?
Такого ещё не бывало. И слова уже вертелись на языке – но я промолчал. Жестоко отбирать у человека свободу. Мне было бы тяжело жить рядом с нелюбимой женщиной – но ей было бы вдвойне тяжелее видеть, что любимый человек несчастен.
– Я никогда бы не смог отпустить человека, – сказал я. – Эгоистично, да?
– Нет. Ты ещё всё поймёшь. Это… похоже на предательство. Да, это, похоже, самое верное слово.
– На предательство? – удивился я. – Почему?
– Ты всё поймёшь, малыш, – повторила она. – Всему своё время.
Лиза осторожно коснулась пальцами моих губ. Я наклонился к ней и поцеловал.
– Хочешь, я буду спать… тут? – спросила она, оглядев гостиную.
Я отлично понимал, что цепляюсь за ускользающее. Но почему-то мне казалось, что поступить иначе я не мог – это бы нарушило какое-то равенство. Может, гармонию момента.
– Ни за какие сокровища мира. Ты будешь спать наверху. Со мной. Иначе нельзя.
***
Мне не нужно было открывать глаза для того, чтобы понять, что в постели я совершенно один. Конечно, если не считать кошек, которые, как всегда, спали на соседней подушке. Я лежал на спине – и у меня не было никакого желания вставать и начинать что-то делать. Через приоткрытые шторы в комнату заглядывало утреннее солнце, за окном распевали птицы. Это всегда поднимало мне настроение (и ещё осознание того факта, что не надо рано вставать, разумеется). Но сейчас радости я не чувствовал. Я впервые за долгое время подумал о том, что у меня есть много дел – но мне не хочется ничем заниматься. Меня не оставляло ощущение того, что что-то исчезло – и без этого моя жизнь изменилась. Может, и потеряла смысл.
Впорочем… это всё, конечно, пафос.
Лиза собрала свои вещи – причём собрала очень аккуратно, не оставив ничего. Даже пепельница была пустой. На тумбочке у кровати я нашёл чистый лист бумаги с ручкой – создалось впечатление, что она хотела написать мне записку, но в последний момент передумала. Я сложил лист вдвое. Потом – вчетверо. Разогнул опять – и, аккуратно пригладив ногтем изгиб, разорвал его сначала на две, а потом на четыре части. Кошки, услышав шуршание бумаги, подняли головы и насторожились.
– Доброе утро, – сказал я. – Ну, надеюсь, ваше настроение гораздо лучше моего, правда?
Думаю, настроение у кошек было отличное – как только я поднялся и накинул халат, они тут же оставили кровать и прошествовали вниз. К завтраку.
