Людмила Сурская - Рыцаря заказывали?
Она помнит тот день, когда он сделал ей предложение до мелочей. И когда родители пытали её душу и запрещали биться сердцу тоже. Вернувшись из гимназии, Юлия кружила по дому. Сняла высохшее бельё. Вымыла полы. С улицы послышалось цоканье копыт. Выглянула в окно. "Нет, не Костя". Счастливо провела ладонью по плечам вспомнив о его первых ласковых прикосновениях. Были дни, когда он приезжал верхом на коне. Протягивал ей руку. Она ухватывалась за неё. Твёрдая, большая ладонь, сильные пальцы. Они, не разжимаясь переносили её на круп коня, сажали перед собой и притягивали к груди. У неё кружилась голова, бросало в жар и ей совсем не хотелось вытаскивать руку из его ладони. И спорить с ним ни на какие темы ей тоже не хотелось, поэтому она заранее соглашалась со всем. "Пусть себе говорит".
Во дворе залаяли собаки. Она выглянула в окно. Пришёл к отцу сосед — колбасник. И с ходу посматривая на Юлию в окне принялся о чём-то с жаром говорить ему. Юлия отпрянула. Речь безусловно шла о ней. Догадалась, чай не маленькая — пытается сговориться отдать её за сына. Упаси Бог! Он уже делал не одну попытку разговора, пробовал несколько раз подкатиться с уговорами к ней. Был зол за отказ, правда открыто угрожать не смел. Прикуривал, видимо пытаясь оценить и присмотреться, и у Костика папиросы. Ухмылялся, но в лобовую атаку не пошёл… Да и куда ему против Костика.
Покончив с уборкой, Юлия молчком принялась помогать маме с глажкой белья, его лежали на столе горы. А мысли порхали и порхали… Поведя плечами и проведя пальчиком по своим губам, улыбнулась. Первое ощущение его горячих рук на своих плечах. Первый поцелуй. Это не забудется и не притупится, останется с ней навсегда. Так ждала, так ждала… Потом поняла, что можно запросто и не дождаться. Пришлось форсировать события. Поцелуй получился совершенно безвинный и такой сладкий. По книгам это выглядеть должно было, по её мнению, иначе… К её неудовольствию и на то его пришлось спровоцировать, поломав голову и приложив усилие. Рыцарей себе она представляла в этом вопросе немного другими. Только разочарование быстро прошло… Безусловно ждала, умирая от любопытства и страха. Но когда вдруг почувствовала тяжесть кольца его рук вокруг себя, обмерла. Да так, что от первых объятий её знобило. Порой дрожь усиливалась до того, что приходилось сжимать зубы, чтоб не стучали. Только он не понимая, что с ней за колотун приключился, прижимал крепче, целовал жарче… А потом ещё и ещё… не сосчитать и разумом не осилить. Получив доступ к нежностям он стал другим. С ним враз стало весело и легко. Иногда было даже так, что она начинала фразу, а он её заканчивал. Получалось он знал её не меньше, чем она сама. Они могли часами говорить ни о чём. Но это ни что было так интересно и важно для обоих. Юлия понимала — это её вторая половинка и ничего другого. Каждый прожитый день только убеждал её в этом. Именно его она ждала, именно его видела во сне и любила. Их души и тела рвались друг к другу. Настал день, когда чувства и страсть всё труднее было удерживать в рамках приличия и он, прижав её к груди, сказал:
— Юленька, радость моя, я так больше не могу. Я люблю тебя.
Он замолчал, а Юлия зачарованная его словами подалась к нему, сгорая от счастья принялась крутить пуговицу на кармане его френча. Она ждала продолжения. Потом ругала себя: "Ну скажи же хоть что-нибудь. Что любишь, что жить без него не можешь. Нет, молчала точно проглотила кол".
Из-за её молчания он понервничал, но продолжил. Страшно волнуясь и удерживая свой заскрипевший вдруг голос на неумолимой волне нежно спросил:
— Ты выйдешь за меня?
Она замерев и оставив пуговицу в покое, решительно закивала.
Но ему этого было мало и он захотев услышать её голос осторожно коснувшись подрагивающей руки, требовательно спросил:
— Люлю, что ты мне скажешь?
— Да, — не колеблясь прошептала она, — пойду.
— Ты не против быть со мной вместе всегда? — уточнил он, вдруг этот ребёнок не понял его и чего-то там напутал.
Юлия опять воспользовалась головой и кивнула. Вот зачем бы она ещё была нужна, если не кивать. О том, что там ещё есть и язык, она просто забыла. И ничего удивительного. Может быть единственный рыцарь на свете предлагает ей стать его подругой, любовью и его половинкой.
— Хочешь? — допытывался он боясь раньше времени радоваться.
— Да! — одними губами выдохнула она. И с выкатившейся на его жестокое испытание слезой добавила чтобы уж понял и не сомневался. — Очень- очень!
Его палец поднял её подбородок. Губы в нежном танце коснулись её щёк, а потом принялись осушать горячими поцелуями слезинки с подёрнутых влагой глаз. Она пряча восторг и слёзы закрыла глаза. Получив разрешение на неё, его руки, совершив манёвр, развернули её и одна из них легла на сердце. Подумал: "Бьётся словно у птенчика". Его пальцы впились в грудь, только она не дёрнулась, а перестав дышать пыталась поймать воздух ртом… А руки продолжая свой огненный танец прошлись в быстром вольном беге по спине, считая пуговки под тонкой тканью… Заметив, что девочка перестала дышать, он нехотя отстранился. Одёрнул себя и даже упрекнул постыдив за вольные действия и мысли. "Девочка совсем. Надо быть осторожным и не пугать. Всему своё время".
Он провожал её до калитки. Но остановились не доходя. Из дома вывалила весёлая, наряженная в цветные шали толпа и прощаясь с песнями направилась по улице к дому колбасника. Удивлённая Юлия: "Что ж такое дома праздновали?" Узнала известную в городе сваху. "Вот это да!"
— Что гуляем? — насмешливо сморщился он.
Юлия отвела глаза. Запрыгали в обиде губы. "Только не заплакать".
— Эй, малыш, в чём проблема? — развернул он её к себе.
Юлия замотала головой. Говорить о таком было стыдно. Надо держаться. И ей это какое-то время удавалось. Но когда он притянул её к себе, слёзы полились рекой. Рыцарь занервничал. Раскидистые ветки чужого сада скрывали их. Он позволил себе некоторую вольность, вобрал любимую девочку в глубину своих рук и обцеловав зарёванное личико строго спросил:
— Юля, что это было?
— Сваха…,- всхлипнула она. — Меня хотят отдать за колбасника. Надоел проклятый.
— Тот, что подходил прикурить? — бодрился он, а сам места себе не находил, боясь потерять свою любовь навсегда. Мало — против него её семья, ещё и поклонники одолевают.
Юлия сверкнула глазками.
— Да, а ты как догадался?
Рутковский хмыкнул. Ещё бы ему не догадаться, тот наглец так ел малышку глазами.
— Всё будет хорошо, детка, поверь мне. Всё будет хорошо!
Он слизнул слезинки в чёрных глазах, прошёлся губами по белому лбу, погладил широкой ладонью волосы и поймав улыбку в уголках губ, напоил их любовью. Она пошмыгала и успокоилась. Раз Костик сказал и закрепил…
