Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце
— Черт возьми! — завопил он, отплевываясь. — Неужели нельзя было сказать, холодная это вода или горячая? Вы чуть не обварили меня! — Яростно тряся головой, он протер глаза и сердито уставился на Эмилин.
— Ах, милорд, ради Бога, простите! Я не хотела этого! — Девушка с искренним раскаянием укрыла полотенцем голову и плечи гостя. Выхватив полотенце из ее рук, Николае сначала вытер лицо, потом начал сушить волосы.
— Видит Бог, женщина, сегодня вам угодно любым способом меня погубить! Сначала меня подстрелили, потом чуть не пробили мне голову пешкой, а сейчас обварили кипятком, словно угря! А в вино вы, наверное, весь вечер подсыпаете яд? Что мне лучше сделать — не спать всю ночь и быть начеку или уехать из замка прямо сейчас, чтобы вы все-таки не успели меня убить?
Эмилин взяла еще одно сухое полотенце и, резко повернувшись, швырнула его в лицо сидящего в ванне мужчины. Полотенце упало в воду и тут же намокло.
— Не сомневайтесь, милорд! Уезжайте прямо сейчас! Я пошире открою ворота! — Она отступила на шаг в намерении оставить его наедине с этой проклятой ванной. Но он быстро схватил ее за руку.
— Подождите, леди. Я останусь до тех пор, пока полностью не выполню свой долг перед королем. А вы уже забыли о нем?
Тяжело дыша, Эмилин сверху вниз взглянула на рыцаря. Щеки ее порозовели от пара и возмущения. Волосы растрепались и влажными колечками прилипли ко лбу и шее. Она прекрасно понимала, что больше похожа сейчас на служанку, чем на благородную даму, но не беспокоилась об этом. Если ей не удастся справиться со своим гневом, то вскоре она и вообще будет напоминать адскую фурию.
— Вашу рану обработают, милорд, — процедила она сквозь зубы. — А кроме этого, у меня перед вами нет никаких обязательств!
Мужчина все еще держал ее за руку — своей теплой и влажной рукой. Сейчас он сжал ее еще крепче:
— Никаких, миледи? Как жаль! — Его тон был исполнен сарказма. — Ведь вы выполняете свои обязательства так мило и любезно!
Она постаралась вырваться, но лишь намочила пальцы в мыльной воде.
— Ну, так может быть, вы все-таки наставите рога своему папочке?
Его пальцы были сильны, как тиски:
— Ваш язык подобен жалу змеи!
— А у вас — змеиное сердце! Человек, который в состоянии забрать малышей… — она снова дернула руку и на сей раз окунула в воду рукав.
Он сидел, повернувшись к ней лицом, по грудь в воде, мокрой ладонью сжимая ее руку.
— Этот указ — не моих рук дело, леди! Мы оба его жертвы! — Говоря это, рыцарь медленно провел пальцем по ладони девушки — от запястья до кончиков пальцев. Ее вдруг пронзила дрожь, всю — начиная от ногтей, сквозь всю руку, грудь и живот.
Тихо вскрикнув, Эмилин резко выдернула руку — и молодой человек, наконец, отпустил ее.
— Если вы закончили купание, — постаралась произнести она как можно более высокомерно, — то вот здесь, на кровати, найдете чистую рубашку. — И показала на принесенную Джоан аккуратно сложенную мягкую шерстяную сорочку.
В эту минуту раздался громкий стук в дверь. А тотчас вслед за ним появилась запыхавшаяся Тибби.
— Госпожа, — с трудом переводя дыхание, проговорила она, — я принесла мази и бинты!
Барон изумленно разглядывал вновь появившуюся особу, так и не успев вылезти из ванны и одеться. А она поспешила прямиком к нему.
— А теперь, милорд, дайте-ка я посмотрю вашу голову!
— Мою… что? — переспросил он, недоумевая.
— Да котелок ваш, который пробила моя госпожа! — Тибби нагнулась.
Прикрывшись насквозь промокшим полотенцем, молодой человек пальцем показал на рану на ноге, которая была видна и в воде.
Тибби всплеснула руками, пораженная до глубины души.
— Господи! И это сделала моя девочка шахматной фигурой?
— Да нет же, Тибби! — не выдержала всей этой сцены Эмилин. — Стрелой.
Хоуквуд, нахмурившись, взглянул на нее, и она слегка ему подмигнула.
— Я оставлю вас. Моя часть работы выполнена, милорд. Вашу рану вылечат. Тибби — прекрасный и опытный лекарь. Уверена, что сегодня я больше уже не понадоблюсь.
— Это уж точно! — тихо проворчал рыцарь, когда девушка с шумом захлопнула за собой дверь.
Глава 5
— Мадемуазель! Вы приказали слугам взять слишком много вещей! — Николаc Хоуквуд быстро шел навстречу Эмилин через внутренний двор замка, и голос его отчетливо раздавался в холодном утреннем воздухе. Он показал на две повозки, до предела нагруженные обитыми железом сундуками, перинами и подушками, коврами и гобеленами, просто какими-то тюками. А вещи все прибывали и прибывали.
В походке барона уже не было и следа хромоты. Хотя темные круги под глазами и складки у рта говорили об усталости, это снова был тот уверенный в себе красавец-рыцарь, которого Эмилин встретила в лесу. Длинный ярко-синий камзол, низко подпоясанный и расшитый золотыми ястребами, скрывал доспехи, плащ свободными складками спадал с плеч. Длинные темные волосы мягко развевались на ветру.
Хоуквуд остановился около девушки.
— И в Хоуксмуре, и в замке моего отца в Граймере полно мебели, — проговорил он. — Я прикажу разгрузить вторую повозку.
Эмилин постаралась скрыть растущий гнев и говорить спокойно.
— Милорд, — ответила она, — дети вынуждены оставить родной дом. Я не позволю лишить их привычной обстановки. Здесь только самые необходимые вещи!
Хоуквуд молча наблюдал суету сборов. Один из его собственных оруженосцев, одетый в темно-зеленый камзол, какие носили все воины, вышел из конюшни с ярко раскрашенным детским седлом в руках и положил его на самый верх повозки.
Рыцарь покачал головой.
— Конечно, дети нуждаются в заботе. Но вы, я смотрю, охотно отправили бы с ними все, что есть в замке.
— У вас вполне достаточно солдат, чтобы сделать это!
— Воины ненавидят выполнять работу слуг, хотя, судя по всему, вам они готовы угодить. Но эту повозку никто не поведет. Лорд Уайтхоук и я согласны взять только фургон. Прощайте, леди. — Коротко кивнув, он повернулся, чтобы уйти.
— Подождите, сэр! — остановила его Эмилин. Подчинившись ее неожиданно властно прозвучавшему голосу, рыцарь остановился, высокомерно глядя через плечо.
С гневно горящими глазами Эмилин приблизилась к нему, но через секунду постаралась отвести взгляд и придать всей своей фигуре более покорный вид: ей не хотелось снова получить прозвище змеи.
— Я ведь тоже готовлюсь к отъезду, милорд! — проговорила она. — Так как необходимо упаковать мои сундуки и постель и вынуть стекла из окон, соизвольте передать своему отцу, что я не смогу отправиться раньше полудня, а может быть, даже раньше завтрашнего утра.
— Господи боже! Окна! — Николас даже повернулся на каблуках от возмущения.
