Наталия Орбенина - Увядание розы
– Борис Михайлович, – мягко произнесла девушка, – в знак нашего сердечного расположения друг к другу я приглашаю вас составить мне компанию. Тамара Георгиевна Горская была так добра ко мне, пригласила к себе на дачу. Она сказала, – тут Оля приняла заговорщицкий вид, – что я могу приехать не одна, а вместе со своим.., ммм.., другом!
– Ах, вот оно что! – вскричал разъяренный Трофимов, вскакивая с места. – А я-то гадаю, что за такие чудесные перемены! Оказывается, все просто! Их величества, кумиры, соизволили заинтересоваться такой жалкой блохой, как я! Предложено пройти смотрины! А что, если результат испытаний будет положительным, что тогда? Вы разом прозреете и увидите глубину моих чувств, услышите мои мольбы?
Оля опешила. Она не ожидала, что ее, как казалось, хитрая уловка будет так легко разоблачена. Но еще более ее поразил гнев Бориса. Как смеет он говорить с ней в подобном гоне?! Девушка собралась ответить нечто резкое, но собеседник ее опередил.
– Вероятно, я сильно разочаровал вас, нарушил ваши планы. Извините! Однако увольте меня от той жалкой роли, которую вы мне уготовили!
– Помилуйте, Борис! Вы не правильно меня поняли! – Оля попыталась повернуть беседу в иное русло. – Никто не хотел вас обижать, наоборот, вам оказана большая честь, такое интересное знакомство…
– Это для вас оно кажется интересным и важным, прошу прощения за резкость высказываний! Для меня же эти люди ничем не отличаются от всех прочих. Досадно, очень досадно, что вы, образованная, глубокая девушка, руководствуетесь чужим мнением, не понимая, что происходит вокруг вас!
Трофимов покраснел. Он отвернулся к окну, чтобы Оля не видела, что к его глазам подступили слезы обиды и горечи.
– Стало быть, вы отказываетесь от поездки, сударь? – с нажимом спросила девушка.
– Я понимаю, что для меня значит этот отказ, и все же я не поеду! Благодарю за приглашение! – Он сухо кивнул и быстро вышел вон.
В дверях он столкнулся с горничной, которая несла молодым людям поднос с чаем, вином и закуской. Та едва успела отскочить, так что посуда чудом не полетела на пол.
– А чай? Барин!
– Не до чая, милая! – с отчаянием произнес Борис.
Горничная поставила угощение перед барышней и поспешила за дверь. Выражение лица молодой хозяйки не предвещало ничего хорошего. Оля сидела неподвижно и не могла поверить, что верный раб взбунтовался. Горская оказалась права, он интересный человек!
Глава 12
Ссора с Борисом оставила тягостное впечатление. В первый момент Миронова хотела бежать за ним, просить прощения, мириться. Ее грызли совесть и раскаяние.
Однако Оля не выполнила своего намерения ни завтра, ни через день. Потом пыл раскаяния и вовсе пропал. Тем более что ее ум уже был занят другими переживаниями. Осенью на экраны вышел долгожданный фильм, в съемках которого она участвовала. В Петербурге у касс синематографов творилось нечто невообразимое.
Публика штурмом брала кинозалы. После просмотра дамы выходили, комкая заплаканные носовые платочки. Их спутники качали головами: «Да! Хороша! Черт побери, как хороша!»
Торговцы бойко наживались на больших выразительных портретах всеобщей любимицы. Газетчики наперебой печатали интервью с актрисой. Правда, чаще выдуманные.
Горская не появлялась на публике и не встречалась с газетчиками. Съемки в этом фильме были ее последней работой. В театре она совсем не выступала, и прежние поклонники отчаялись увидеть свою любимицу на сцене, услышать чарующий голос.
Жестокая болезнь терзала ее неотступно.
Теперь перед тем, как показаться постороннему взгляду, Тамаре Георгиевне часами приходилось просиживать перед зеркалом. Оля теперь частенько заставала свою обожаемую небожительницу за этим невеселым занятием. И всякий раз подавляла отчаяние и страх, наблюдая, как через слои румян и пудры неумолимо проступают признаки скорой кончины.
К зиме Горской стало совсем плохо, Как-то однажды Оля увидела огромный старый рыдван, из которого под грозные окрики хозяйки прислуга споро выгружала поклажу. Агриппина Марковна переселилась к дочери, чтобы за домом был догляд, как она выразилась. Теперь в Олиной помощи не нуждались, зато доктор Миронов дневал и ночевал у постели больной. Каждый раз, когда он возвращался, дочь по его лицу пыталась понять, есть ли улучшения, загорится ли огонек надежды на выздоровление? Но Николай Алексеевич становился все мрачнее и мрачнее.
– Папа, неужели ты ничего не можешь поделать?
– Увы, девочка, иногда медицина бессильна! Многого мы еще не знаем в устройстве нашего организма, а тем более женского. Остается только уповать на Всевышнего, хотя я рук не опускаю, я не отступаюсь, мы еще поборемся!
Но по всему было видно, что на борьбу у Горской не было сил. Она не покидала квартиры, не принимала посетителей. Иногда Оля встречалась с детьми на улице, когда они брели на уроки под строгим присмотром мисс Томпсон. Мальчики сделались молчаливы и невеселы, а у Веры постоянно глаза были на мокром месте.
– Плохи, ошень плохи наши дела! – озабоченно гнусавила мисс Томпсон. – Тяжелый женский болезнь мадам!
В роковую ночь Оля проснулась от треска телефонного аппарата. Потом послышался топот ног, отрывистые распоряжения отца. Девушка выскочила из своей комнаты в одной ночной рубашке. В передней Николай Алексеевич никак не мог попасть в рукав пальто, поданного заспанной горничной.
– Что, папочка, что? Ты к ней? – Оля не чувствовала стужи пола, на котором стояла босыми ногами.
– Ступай в постель! Простынешь! – зарычал доктор. – Не хватало, чтобы и ты заболела!
Предчувствуя беду, Оля заплакала и кинулась к отцу.
– Ты ведь спасешь ее, правда, спасешь?
– Господи, помоги нам всем! – прошептал Миронов и бросился вон из квартиры.
После ухода отца Оля не могла спать.
Она пыталась молиться, но страх и неизвестность так пугали ее, что она никак не могла сосредоточиться. Наконец решилась. Одевшись, выскользнула в темноту морозной ночи, пробежала вдоль фасада и поднялась в квартиру. Дверь отворила зареванная Вера.
– Увезли, только сейчас вот увезли! – простонала она, падая на руки Оли. – Доктор увез в больницу, сказал, что дома не сможет помочь. Открылось сильнейшее кровотечение. И папа поехал с ними!
Вера зарыдала с новой силой, и Оля потащила ее в комнату. В доме никто не спал. Мальчики затаились в детской. Агриппина Марковна замерла в кресле в гостиной. Вера после долгого плача изнемогла и на какое-то время затихла. Оля неслышными шагами покинула ее и хотела двинуться к мальчикам, но тут ее перехватила старуха.
– Подите сюда, – резким голосом приказала она.
