Эмбер Кей - Месть и любовь
Он попытался скрыть улыбку, но губы предательски дрогнули.
– Вы совсем не похожи на своего брата. Дункан высокий и худой, а вы маленькая и пухленькая. Даже глаза и цвет волос у вас разные: брат – брюнет, сестра – огненная, с небесно-голубыми глазами.
Поэзия слов, прозвучавшая в последней фразе, напомнила Фионе о его музыке и вернула ощущение чуда. Она не удержалась и спросила:
– Где вы научились играть на арфе?
Лицо Найла вдруг стало мрачным, губы скривились, а в голосе прозвучала горечь.
– Я научился играть на арфе еще тогда, когда сидел на коленях своего отца.
Девушка, сгорая от любопытства, поинтересовалась:
– А кто ваш отец?
– Кэрри Балилоун. Глава клана Макмурри и…
– И наследный бард лорда Айлея, – закончила она за него. – Теперь я понимаю.
– Неужели? – он насмешливо улыбнулся, однако не смог скрыть боли, застывшей в глазах.
– Мне многое теперь стало ясно; по крайней мере, я знаю, откуда у вас этот талант.
Графиня всегда интересовалась генеалогией шотландских родов и всерьез изучала ее. Правда, ей не доводилось встречаться ни с кем из семьи Кэрри, но она многое знала о них.
– Ваш род ведет начало от Мюридака О'Дейли – самого известного барда за всю историю кельтов. В свое время он приехал ко двору Дональда, лорда Айлея, где его приняли с большими почестями. Жители Хайленда и Среднешотландской низменности до сих пор чтят и уважают вашу семью.
– Значит, вы понимаете, какую боль и стыд испытывает семья, отпрыска которой обвинили в убийстве… – невесело произнес Найл.
– Но ведь вы не убивали ту женщину. Я чувствую, что за вами нет смерти.
Он резко встал и направился к двери. Вначале Фиона подумала, что Найл хочет уйти, но ошиблась. Он остановился и, глядя на море через поросшую вереском местность, спросил:
– Откуда вы знаете, что я этого не делал? Мой родной отец и то считает меня убийцей.
Графиня встала и подошла к мужчине. Положив руку ему на плечо, она сказала:
– Ваш отец ошибается. Мой дар и мое сердце подсказывают мне это.
Пытаясь выяснить, действительно ли она так думает, Найл сверлили ее взглядом, проникающим в самую душу. Помолчав какое-то время, он спросил:
– Вы действительно верите в это?
Фиона кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее сердце бешено стучало, все тело трепетало, как струны арфы. Рука девушки все еще лежала на его плече.
– А ваш брат посчитал меня убийцей и вынес суровый приговор, не слушая и не принимая никаких объяснений, – резко сказал Найл.
Его слова разом перечеркнули возникшее было чувство сострадания и жалости. Между ними снова воцарились ненависть и враждебность. Понимая это, Фиона, однако, не захотела перевести разговор на другую тему. Подсознание подсказывало ей, что очень важно выслушать сейчас Найла Кэрри, потому что ее будущее каким-то образом связано с этим человеком. Неясно только, что принесет он в ее жизнь – добро или зло.
– Но я вам верю, и это главное, – спокойно произнесла Фиона.
На его губах снова появилась неприятная усмешка.
– Неужели? Что ж, после того как я убью вашего брата, вы перестанете так думать.
Она побледнела и в ужасе отступила от него. Руки безвольно повисли вдоль тела. Зная его силу и решительность, Фиона поняла, что он обязательно исполнит свою угрозу.
Девушка вернулась на свое место рядом с Блэки. Ворон спал, и Фионе захотелось оказаться на его месте. Как было бы хорошо, окажись все происшедшее только кошмарным сном.
Некоторое время спустя Найл достал из сумки несколько книг и бросил одну из них графине. Это приятно удивило девушку, а увидев, что предложенное чтиво – томик стихов Роберта Бернса, ее любимого поэта, она очень обрадовалась.
– Откуда вы узнали? – удивилась Фиона. Найл, усаживаясь у костра, бросил на нее хмурый взгляд.
– Узнал что?
Она подняла глаза и, улыбнувшись, сказала:
– Как вы узнали, что Бернс – мой любимый поэт?
– Я и не знал. Это мои книги, и я взял их, чтобы скоротать время до возвращения Митчелла, – ответил он, по-прежнему хмурясь.
Найл не сказал девушке о том, что вместе с Митчеллом сюда приедет ее брат, а книгу он предложил ей для того, чтобы прекратить все эти утомительные разговоры.
Ничего не подозревающая Фиона направила все свое внимание на любимые строчки. Ей хотелось отвлечься и забыть хоть на время о похитителе и причинах своего пребывания здесь. Но это оказалось не так легко. Она все время чувствовала его присутствие и не могла сосредоточиться на чтении. Наконец, устав бороться с собой, она оторвалась от Бернса и посмотрела на сидящего напротив мужчину.
Найл задумчиво смотрел в книгу, лежавшую у него на коленях. Прядь черных волос прикрывала лоб, отчего лицо казалось бледным. Густые черные ресницы – слишком роскошные для мужчины – красиво оттеняли малахитовые глаза.
Найл Кэрри явно увлекся чтением, и обычная напряженность сошла с его лица. Исчезла даже жесткая складка у рта. Он выглядел так поэтично, что Фиона почти забыла, каким суровым и холодным может быть ее похититель.
Глядя на него, девушка вдруг вспомнила, как он поцеловал ее, настигнув в лесу. Графиню обдало жаром, губы дрогнули, а все тело охватила приятная истома. Ни один мужчина, даже Энгус, не целовал ее с такой силой и страстью. Фиона гнала от себя это воспоминание, но оно возвращалось снова и снова.
Избавиться от наваждения ей помог Блэки. Ворон проснулся и требовательно закаркал. Фиона со вздохом отложила книгу и протянула к нему руку, не ожидая никакой каверзы с его стороны. Но птица думала иначе и тут же клюнула девушку в запястье, где кожа и так была изранена.
– Ох! – вскрикнула она.
– Оберните руку тканью, тогда ворон будет клевать ее, а не ваше тело, – посоветовал Найл.
Фиона покраснела. Она и не подозревала, что мужчина наблюдает за ней.
– Отличная идея, – согласилась она, удивляясь тому, что сама до этого не додумалась. В голове царила полная неразбериха.
Забинтовав руку, девушка снова протянула ее птице. Блэки запрыгнул и уселся, наклонив набок черную блестящую голову. Своими желтыми немигающими глазами ворон наблюдал за Фионой. Графиня осторожно погладила его пальцем. Блэки чуть отклонился, но не спрыгнул с руки и не попытался клюнуть ее, и Фиону это очень обрадовало – значит, ворон начинает к ней привыкать.
– Не ласкайте его, – посоветовал Найл, – когда ворон поправится, ему придется туго в естественных условиях. Ручная птица не сможет жить на воле.
– Я знаю, что он дикий и должен таким оставаться. В мои намерения входит только кормить его, пока не заживет крыло. Затем я его отпущу.
Найл одобрительно кивнул и углубился в чтение. Фиона не смогла удержаться от вопроса:
