Виктория Холт - Леди-Солнце
— Но Джоанна совсем ребенок, — попыталась в который уже раз возразить Филиппа. — Разве нельзя заключить сейчас брак по доверенности, чтобы закрепить его, а девочку оставить дома хотя бы еще на несколько лет?
Эдуард отвечал на все ее возражения одно: таково условие договора с Шотландией, и оно не может быть нарушено — шотландцы хотят воспитать будущую королеву в своих традициях.
Сам же он, Филиппа это видела, страдал от предстоящего расставания с Джоанной, потому что был привязан и к сестрам, и к брату.
Возможно, будь Эдуард постарше, он и решился бы на какой-нибудь шаг, чтобы помочь Джоанне, но, молодой и неопытный, да еще после бесславного похода в Шотландию, он не мог поступать по-своему и менять что-либо в столь важном договоре, заключение которого потребовало немалых усилий обеих сторон.
До сих пор не мог он без стыда вспоминать, как по-мальчишески безрассудно вел себя, когда преследовал ускользающих от него шотландцев, и как чуть не стал, к позору для себя и страны, их пленником.
Что ж, теперь следует получше обдумывать все и больше обращать внимания на советы опытных людей, не гнушаясь принимать от них даже слова осуждения.
Все же, не желая разочаровывать Филиппу, он обещал ей еще раз подумать над ее просьбой и попытаться сделать что-нибудь.
Это «что-нибудь» означало разговор с матерью.
Королеве Изабелле было приятно, что сын обратился к ней с просьбой о совете и помощи. Она сделала вид, что задумалась над тем, о чем он сказал ей, хотя ни минуты не сомневалась в верности принятого решения и в том, что Джоанне надлежит уехать немедленно туда, где ее ждет будущий король и его умирающий отец. Ведь нарушение этого условия договора могло привести к тому, что шотландцы потребуют обратно деньги, которые уже передали в английскую казну и которые осели в руках Мортимера.
Но с сыном она начала говорить о другом.
— Мы имеем дело с племенем варваров, мой дорогой, — сказала она. — Ты сам убедился в этом, когда гонялся за ними по лесам и болотам, а они вели с тобой нечестную игру — и выиграли.
Невольная краска выступила на лице Эдуарда. Однако он не мог не отметить, как мягко, с каким тактом мать напомнила ему о его военной неудаче.
Она продолжала:
— Трудно предположить, что может случиться, если мы нарушим условия договора. Вероятно, опять начнется война.
— Миледи, — сказал он, — мне известно, что жители Лондона против этого брака.
— Жители — это толпа, мой сын. А толпа всегда зависит от того, в какую сторону дует ветер.
— Королеву очень беспокоит судьба Джоанны, — пробормотал Эдуард. — Моя сестра совсем ребенок… и отрывать ее от дома… от родных…
Изабелла внутренне напряглась. «Королева»?! Так ее сын сказал не о ней, а об этой девчонке из Эно!.. Ничего, миледи Филиппа вскоре поймет, что приехала сюда не для того, чтобы управлять страной, у которой уже есть хозяйка…
— Наша милая Филиппа… — произнесла королева Изабелла. — Ах, у нее такое мягкое сердце. Я видела, как изумились люди, когда она позволила той грязной женщине взять над собой верх.
— Вы говорите о матери девочки, которую Филиппа спасла от веревки? Насколько мне известно, народ одобрил ее заступничество.
— Не весь народ, мой дорогой сын, а только преступники. Они смеялись и говорили между собой, что теперь будет не страшно и попасться на воровстве: их выручит добрая миледи Филиппа, стоит только ее хорошенько попросить…
— Но ведь то была маленькая девочка…
— Конечно. И наша дорогая Филиппа тоже еще очень молода. Но она повзрослеет. И многому научится, надеюсь. Ведь она такая прелестная. Я так рада за тебя, Эдуард…
Он расплылся в улыбке. Ему всегда было приятно слышать о восхищении Филиппой.
— Дорогой Эдуард, — продолжала мать, — ты знаешь, что все мои мысли только о тебе. Все, что я делаю, — лишь для твоей пользы. Впрочем, зачем я говорю? Ты и так это прекрасно чувствуешь… Твоя мать не ошибается, скажи?
Ее красивые глаза наполнились слезами. Она прильнула к нему. Он поцеловал ее в щеку.
Королева-мать продолжала чуть дрожащим голосом:
— У меня была нелегкая жизнь, сын мой. Порой, оглядываясь назад, я удивляюсь, как смогла все это вытерпеть. Меня так баловали и нежили в детстве при дворе французского короля, моего отца… Но когда я приехала в Англию… — Она содрогнулась. — Когда вспоминаю все, через что пришлось пройти… — Голос ее окреп. — Однако это стоило того, потому что теперь у меня есть ты. И если я увижу тебя твердо сидящим на троне… если ты станешь, я уверена в этом, великим королем… Тогда я уйду из этого мира счастливой.
— Дорогая миледи! — воскликнул он. — К чему говорить о смерти? Вы еще будете жить долго… очень долго.
— Я стану молиться об этом, сын мой, и, знай, я откажусь умереть, пока о тебе не скажут, что ты стал таким же великим, как твой дед. До тех пор я буду все время с тобой…
Кажется, она в достаточной степени сумела дать ему понять, что он еще очень молод и долгое время должен будет чувствовать зависимость от нее и необходимость в ее опеке…
Трудно сказать, думал ли он то же самое, но он понял, что в договоре с Шотландией нельзя менять ни одного пункта, иначе война, к которой они еще не готовы, придет в их дом.
Филиппе он сказал, что, к сожалению, в судьбе Джоанны изменить ничего нельзя, девочке придется вскоре отправиться ко двору шотландского короля. Филиппа поняла его и больше не заговаривала на эту тему.
* * *В теплые июльские дни отряд из богато разодетых всадников и всадниц неспешно продвигался на север к Бервику. Во главе отряда ехала королева Изабелла, а рядом с ней — одна из самых несчастных маленьких девочек во всем королевстве, принцесса Джоанна.
Много раз приходила ей в голову полубезумная мысль — удрать от всех, скрыться где-нибудь в лесу и чтобы ее никогда-никогда не нашли. И, возможно, она бы осмелилась на этот отчаянный поступок, если бы рядом с ней не находился огромный мужчина с суровым лицом, которого она страшно боялась, даже больше, чем матери. Мужчину звали Мортимер, граф Марч.
В дороге королева Изабелла резким, непримиримым тоном внушала дочери, что та не смеет вести себя, как капризный ребенок, а должна понять и принять судьбу так, как и следует принцессе. Не она первая, не она последняя вынуждена покидать родной дом так рано. Зато в Шотландии ее примут со всеми почестями, какие положены, и пусть она не забывает ни на минуту, что, оставляя Англию принцессой, в Шотландии станет королевой. Разве она не хочет быть королевой?..
Однако Джоанну совсем не утешали слова матери.
