Жанэт Квин-Харкин - Пленённая мечтой
— О, не так уж надолго, старушка, — поспешил уверить ее Фредди. — От силы на два года. Я не создан жить в колонии, не могу быть долго вдали от настоящего комфорта. Но я, так сказать, заколочу деньжат и изучу, как организуется авиакомпания, затем вернусь сюда и проделаю то же самое здесь.
— Понимаю, — тихо проговорила она.
Не заметив ее зависти и разочарования в том, что ее не пригласили участвовать в этом предприятии, он решил, что ее подавленный тон означает, что она обеспокоена его столь долгим отсутствием…
— Мы поговорим об этом попозже, — ласково проговорил он. — Понимаю, что это чертовски нагло — заставлять тебя ждать меня так долго, но я думаю, что, вернувшись, я буду намного лучше, чем сейчас, — более пригодным для семейной жизни. А управление своей авиакомпанией куда как заманчивее сидения в банке за конторкой!
— Я могла бы поехать с вами и убирать самолет или делать еще что-нибудь, — предложила Грейс.
Молодые люди обменялись удивленными взглядами.
— Там, куда мы собираемся, для женщины места нет, — заявил Брюс. — По крайней мере, — не для белой женщины.
— Вы говорите так, словно отправляетесь в преисподнюю, — возразила она. — Я уверена, что там масса женщин. А я могу потягаться с любым мужчиной. Но если вы не хотите…
Она собралась уходить, но Фредди остановил ее.
— Конечно хотим, ангел мой, но Брюс прав. Мы будем ночевать в палатках и жить на минимум, пока не получим контрактов. И к тому же есть вопрос о пристойности. Жена — это, конечно, допустимо, но иначе — боюсь, об этом не может быть и речи. Но ты не унывай, — нежно похлопал он ее рукой. — Два года пролетят незаметно. Ты проведешь их, тоскуя обо мне, так что будешь рада броситься мне на шею, как только я вернусь.
— Итак, молодой человек, вы видите будущее у гражданской авиации? — спрашивал у Брюса лорд Джозеф вечером, когда после изысканного, как обычно, и обильного ужина, подавали стилтонский сыр и бисквиты.
— Не знаю, как здесь, — ответил Брюс, — у вас разветвленная железнодорожная сеть, корабли и шоссе, но там, откуда я приехал, авиация — единственная надежда.
— Понимаешь, отец, это все еще во многом девственная территория, — пояснил Фредди, — и расстояния очень велики. Одна скотоводческая ферма может занимать тысячу квадратных миль и на полгода быть отрезанной от всех остальных разливами.
— Железная дорога идет только до Клонкарри, — добавил Брюс. — После этого надо добираться на своих двоих. Как я себе это представляю, самолетам доступна вся страна, к тому же — богатая минералами, которые не могут быть использованы в данный момент. И вы не поверите, сколько людей погибает, потому что не имеют возможности ни вызвать доктора, ни попасть в госпиталь. Я не могу понять, как мы сможем прогореть.
— У вас есть партнеры по этому предприятию? — спросил лорд Каллендар.
— Собственно, я подумываю войти с ним в партнерство, — сказал Фредди, показывая на Брюса.
— О! — лорд Каллендар обернулся посмотреть на сына. — Ты полагаешь, что годы, проведенные тобою в Оксфорде, достаточно подготовили тебя к тому, чтобы руководить авиакомпанией в Австралии?
— Отец, я прекрасно понимаю, что мне надо еще много учиться, — и бледное его лицо вспыхнуло. — Но это может быть потрясающе интересно, а я несомненно кое-что знаю о самолетах, и уж гораздо больше среднего.
— А как же место в банке, которое сэр Норман держит за тобой?
Фредди нервно закашлял:
— Отец, ты, правда, можешь представить меня за конторкой? Это безнадежно. Я умру со скуки.
— Но, дорогой, — вклинилась леди Каллендар, — Австралия — это так далеко…
— У меня будет масса времени вернуться и обосноваться здесь, мама, — заверил Фредди. — Но вы должны понять: после волнений и напряжения полетов во время войны нелегко усидеть на месте.
— Ты мне не видишься пионером, — проговорил лорд Каллендар. — Можно спросить, на какие средства ты собираешься открыть предприятие?
— Не за столом, Джозеф, — мягко прервала его леди Каллендар. — Давайте поговорим о делах утром, хорошо?
— Если отец имеет в виду, что я собираюсь потратить его деньги на бесполезные планы вроде авиалинии в Австралии, — голос Фредди был неестественно высок и ломок, — то я отвечу: нет. Я собираюсь использовать деньги тети Хариет, которые, — я полагаю, вы согласитесь, — она оставила исключительно для меня.
Лорд Каллендар прочистил горло:
— Тебе уже больше двадцати лет, и то, как ты собираешься распорядиться своими деньгами — дело исключительно твое.
— Ну, а теперь насладимся ужином, согласны? — попыталась успокоить мужчин леди Каллендар.
— Не пойму, как Фредди сможет прожить в такой глуши… А ты, Мерджери? — хихикая спросила Пенелопа.
— О, я не знаю, — отозвалась Мерджери. — Он, вероятно, устроит так, что первым делом туда доставят все, что ему привычно, и у него будет ведро со льдом и сухим мартини, а также лакей, чтобы гладить его костюмы. И он будет счастлив, как ребенок в песочнице.
Последовал всеобщий смех, и атмосфера разрядилась. Грейс занялась сыром и бисквитами, пытаясь представить себе будущее без такого смеха, легкомысленного Фредди или сильного и дерзкого Брюса. Они будут заниматься в Австралии новыми, захватывающими делами, а где будет она? Ее мысли быстро вернулись к одинокой тишине их прихода. А она знала, что уже никогда не сможет жить такой жизнью.
На следующий день, когда все завтракали, Пенни выглядела озадаченной:
— Послушайте, колокола звонят, — проговорила она. — Что это — обычное воскресенье или церковный праздник?
Леди Каллендар встала:
— Ой, милая, надеюсь, это не воздушная тревога? — спросила она. — Они не звонят в колокола при налетах, Джозеф?
— Чепуха, дорогая, — заявил лорд Каллендар. — Мы погнали гансов назад в Германию, как это они могут внезапно повернуть и вторгнуться к нам? Вероятно, какое-нибудь дурацкое общество звонарей или еще что-нибудь… Я пошлю Хокинза выяснить.
Но прежде чем они смогли вызвать Хокинза, они увидели на подъездной дорожке отчаянно нажимающего на педали велосипедиста.
— Это констебль Олленби! — вскрикнула Пенни. — Может быть, произошло страшное убийство и ты, папочка, нужен как судья.
— По случаю убийства в церковные колокола не звонят, — заметил Фредди.
Когда Хокинз открывал дверь сельскому полицейскому, все затаили дыхание.
— Война окончена! — услышали они. — Я пришел сообщить эту добрую весть. Немцы капитулировали, все кончено!
Все в комнате посмотрели друг на друга с недоверчивой радостью, а молодые начали прыгать и танцевать вокруг стола. Грейс обняла Фредди и Пенни и сама оказалась в объятиях… Брюса.
