Виктория Холт - Королева из Прованса
Епископ Валансский улыбнулся. С его точки зрения, пока все шло просто превосходно.
* * *Вечер накануне бракосочетания Элеанора и Генрих провели вдвоем. Они сидели во дворце, и король рассказывал ей о своей стране, о своих пристрастиях и увлечениях. Оказалось, что вкусы жениха и невесты сходны. Генрих обожал поэзию и сказал Элеаноре, что не раз перечитывал великолепную поэму о Корнуэлле, которую она отправила принцу Ричарду. Именно этой поэме, в конечном итоге, Генрих и обязан своим счастьем.
Король пожирал свою суженую глазами. Говорил, что прежде не жил, а лишь прозябал. Какая удача, что он не женился прежде! А ведь было столько искушений. Его сберегла сама Судьба. Он понял это, лишь когда собственными глазами увидел Элеанору. Ни с какой другой принцессой он не был бы счастлив.
Слушать эти речи было невыразимо приятно. Льстили Элеаноре и комплименты, которыми осыпали ее несравненную красоту придворные. Генрих свободно говорил на ее родном провансальском наречии, поэтому трудностей в общении жених и невеста не испытывали. Элеанора попробовала говорить по-английски, и король объявил, что ее выговор поистине очарователен. Он даже воскликнул, что прикажет всем своим подданным разговаривать по-английски так, как это делает прекрасная Элеанора.
Лишь один из англичан не поддался чарам прелестной чужеземки – старый архиепископ Кентерберийский. Ну и пусть, решила Элеанора. Бедный старик. Все говорят, что он – святой. Святоши безнадежно скучны. Про архиепископа рассказывали, что он велит монахам сечь его бичом, сплетенным из конских волос. Под рясой прелат носит вервие, дабы истязать свою плоть. По ночам он не ложится в постель, а предается благочестивым размышлениям или молится, стоя на коленях.
В общем, весьма малоприятный господин. Элеанора надеялась, что ей не придется общаться с ним слишком часто.
Но именно архиепископ как первый из английских князей церкви должен был совершить свадебный обряд. Генрих немало рассказывал своей нареченной о великом соборе, в котором состоится венчание. Кентерберийский собор и Вестминстерское аббатство – два первых храма, построенных в Англии норманнами.
Обряд был пышен и торжествен. Элеанора все время поглядывала на своего дядю Гийома, стараясь не забыть его инструкции. На девушку важность происходящего произвела такое впечатление, что на свадебном пиру Элеанора притихла и почти не улыбалась. Генрих тоже сидел серьезный, просветленный, что, впрочем, не мешало ему бросать на жену влюбленные взгляды.
Король собственноручно угощал свою молодую жену самыми лакомыми кусками, которые брал со стоявшего перед ним блюда. Генрих был сама нежность, он не уставал повторять, что единственное его чаяние – сделать ее счастливой. Элеанора, в свою очередь, рассказывала своему супругу, что пришла в неописуемый восторг, когда он к ней посватался. Она страшилась лишь одного – что не сумеет ему понравиться. Теперь же, когда король столь явно выказал ей свое расположение, Элеанора испытывает ни с чем не сравнимое блаженство.
На следующий день царственная чета должна была отбыть в Лондон, где начнутся настоящие торжества.
– Лондонские горожане весьма ревниво относятся к своим привилегиям, – объяснял Генрих. – Само бракосочетание должно было состояться в Кентербери, где пребывает первый из английских прелатов. Но именно в Лондоне определится, будут ли любить свою королеву подданные.
– Как мне этого добиться? – встревожилась Элеанора.
– Вам достаточно лишь восседать на белом скакуне и улыбаться. Больше ничего не понадобится.
– Значит, лондонцам легко угодить?
– Нет, угодить им труднее, чем кому бы то ни было. Горе тому монарху, кто не сумеет снискать расположения столичных жителей. У лондонцев долгая память – длиннее, чем их река Темза. К тому же горожане не слишком-то скрывают свои истинные чувства.
– Тогда я заготовлю для них свою самую ослепительную улыбку. Но я знаю, что вы, мой король, не позволили бы им обойтись со мной невежливо.
– Вижу, что вы хорошего мнения о своем супруге.
Так текла их беседа, и Генрих не уставал любоваться своей юной женой.
Когда они, наконец, оказались вдвоем в опочивальне, король выглядел смущенным.
– Вы так молоды, – пробормотал он. – Менее всего я хотел бы вас огорчить.
– Вы доставляете мне несказанную радость, милорд, – ответила Элеанора.
– Боюсь, ваше мнение обо мне может перемениться.
– Мне совсем не страшно. Так чего же бояться вам?
– Но ведь вам всего четырнадцать лет!
– Принцессы созревают рано, милорд. Я хорошо знаю, в чем состоит мой долг. Как королева и ваша супруга, я обязана произвести Англии наследника, и я к этому готова.
– Вы совсем дитя, вы не знаете, как это происходит.
Элеанора крепко обхватила лицо Генриха и поцеловала его.
– Я читала любовные стихи, когда была еще совсем ребенком. Ведь поэты ни о чем, кроме любви, не пишут – безответная любовь, счастливая любовь и так далее. Я наблюдательна, милорд. Конечно, многого я еще не знаю, но вы меня научите. Такова обязанность мужа, не правда ли? Сейчас же я могу сказать лишь одно: мой любимый Генрих, мой король и супруг, я вся ваша.
Тогда король страстно стиснул ее в объятиях и воскликнул, что даже не мечтал о подобном блаженстве.
Элеанора поняла, что отныне он станет ее верным рабом.
* * *В Лондон они въехали бок о бок.
Пока свадебная процессия шествовала через южную Англию, из всех окрестных селений сбегались люди посмотреть на молодую королеву. Стояли холодные январские дни, но Элеанора, облаченная в беличий плащ, отороченный горностаем, совсем не мерзла. От мороза у нее разрумянились щеки и еще задорней блестели глаза. Королю казалось, что с каждым днем его жена становится все прекрасней.
По мере приближения к Лондону толпы становились все гуще и гуще.
– Да здравствует король! Да здравствует королева!
Не раз в будущем Элеанора вспомнит эти приветственные крики – особенно в мрачные дни своей жизни.
Столица торжественно встречала свою королеву.
Улицы были украшены штандартами, из всех окон свисали шелковые полотнища. Горели фонари и факелы, а из украшений чаще всего встречалась эмблема в виде двух корон – короля и королевы. Дивнее же всего была чистота, царившая на лондонских улицах. Горожане специально вымыли и вычистили мостовые, и Лондон засиял непривычной для себя чистотой.
Навстречу венценосной чете вышли все городские магистраты, вознамерившиеся поразить новую королеву своим богатством и важностью. Эти почтенные мужи сопровождали процессию из Сити в Вестминстер, где согласно традиции они должны были в этот день исполнять роль привратников.
