Дина Джеймс - Любимый плут
Одетый в черную сутану с белым воротничком, он держал в руке Библию.
– Сестра Евангелина сказала мне, что вы пришли от миссис Эйвори Шайрс. Я надеюсь, вы принесли добрую весть от этой благочестивой леди.
Мария прикусила губу – она терпеть не могла лгать.
– Миссис Шайрс шлет вам сердечный привет. Преподобный Динсмор подошел ближе – его глаза были так же темны, как и волосы. Они не мигая смотрели на нее.
Не в силах выдержать этот взгляд, Мария опустила голову.
– Вы пришли не от миссис Шайрс, – внезапно обличающе произнес он.
Мария мгновенно вскинула голову. Ее рот свело.
– Я ра… работаю у нее.
– Но она вас не посылала, – настаивал преподобный Динсмор.
Мария почувствовала, что по ее рукам побежали мурашки.
– Нет, – ответила она.
– Тогда что вам нужно?
– Я пришла из-за моей сестры.
– Здесь прохладно. – Джоко топтался вокруг молчаливой Смиренности. Та отрешенно стояла со склоненной головой.
– Конечно, в церквях всегда холодно, – заметил Джоко, словно привратница поддерживала с ним беседу, хотя та была полностью погружена в себя. – Уу-у, я помню, как мальчишкой становился на колени во время причастия. Колени, представляешь, просто примерзали к полу.
Женщина не отвечала.
– Я слышал о проповедниках вроде этого. Проповедуют, что тепло – это дьявольская кознь и вводят народ в соблазн. – Джоко повернул голову, стараясь заглянуть Смиренности в лицо. Пряди ее волос были собраны в тугой пучок на затылке. – Что до меня, так я никогда не мог привыкнуть к холоду. Я в основном из-за этого и перестал ходить в церковь.
– Перестали ходить в церковь? – Смиренность подняла глаза, полные охватившего ее ужаса. Ее губы беззвучно зашевелились. Она бросила взгляд на внутреннюю дверь.
Джоко усмехнулся:
– Представляешь, там только и старались выудить у меня денежки, да произносили проповеди против всего, что может быть в радость или в удовольствие.
Смиренность сложила ладони на груди.
Джоко взял ее ладони в свои руки. Сквозь черные митенки он почувствовал, как озябли пальцы женщины.
– Не молись за меня, Смиренность, – сказал он мягко. – Мне нравится быть грешником.
– О нет!
– О да.
Привратница попятилась от него, но Джоко не выпустил ее рук из своих теплых ладоней.
– Почему бы тебе не рассказать мне о преподобном Динсморе?
В ответ Смиренность отрицательно покачала головой, ее лицо перекосило точно от мучительной боли. Джоко тихонько пробормотал что-то утешительное и не выпустил рук женщины, пока та не успокоилась. Затем он улыбнулся.
– Ты одна из его девочек?
– Видите ли, моя сестра пропала, но никто не хочет помочь мне отыскать ее.
Динсмор печально кивнул.
– Павшую в бездну греха никто не может спасти, кроме нее самой.
– Она не пала в бездну греха, – задохнулась Мария. – Ее столкнули. Или похитили, или затащили туда насильно, и ей необходима наша помощь. Мне думается, вы…
– Она погибла, – изрек его звучный голос.
– Она не погибла. – Мария почувствовала, как нарастает в ней гнев. Она уже не впервые выслушивала одно и то же. – Моя сестра где-то в Лондоне, в опасности, куда она попала помимо своей воли. Может быть, ее подвергают избиениям, над ней издеваются.
Преподобный Динсмор сел за стол и положил руку на Библию. Его черные глаза увлажнились слезами. Он покачал головой.
– Я подумала, что вы сумеете помочь мне в поисках сестры, – продолжала Мария. – В ваших письмах к миссис Шайрс вы пишете, что спасаете бедных молодых женщин…
– Дорогая моя, сам я не хожу по борделям.
Руки Марии сжались в кулаки. От возрастающего чувства беспомощности и несправедливости ее охватил гнев.
– Миссис Шайрс дает вам деньги на помощь девушкам.
Динсмор нахмурился:
– Да, но только девушкам, желающим обрести спасение. Ваша сестра…
– Моя сестра всей душой желает обрести спасение, уверяю вас.
Священник открыл Библию и провел по странице пальцем.
– Обещаю, я буду молиться за спасение ее души и тела.
– Благодарю вас, но… Он закрыл книгу.
– Если бы у меня была более обширная паства, возможно, я смог бы донести Его Слово до грешников. К несчастью, мне приходится считаться с мирскими законами. Даже такое скромное место, как это, обходится недешево. Время от времени мужчины и женщины приходят сюда в поисках милосердия. Возможно, среди них будет и ваша сестра. Конечно, мы примем ее под этот кров и дадим ей утешение. Но, полагаю, – черные глаза святого отца выразительно взглянули в Лицо Марии, – что она не уйдет отсюда, ограничившись только «спасибо». Большинство пытается как-то отблагодарить нас за помощь.
Слушая эту длинную речь, Мария так крепко сжала зубы, что ей стало больно. Что-то ускользало от нее. Священник произнес что-то такое, чего она не понимала. Но все же она попыталась ответить священнику:
– Мелисса не будет неблагодарной.
– Конечно, Господь не нуждается в людской благодарности. – Динсмор постучал пальцем по столу. Этот звук привлек внимание Марии. Ноготь был с грязной траурной каймой.
Девушка глотнула воздуха. Она заметила, что рука священника также была нечистой – в кожу въелись частички грязи.
– Иногда заблудшие овцы бывают благодарны, – продолжал он. – Иногда они спрашивают, как они могут отплатить за нашу доброту, и по возможности кое-что делают для нас в обмен за нее.
Мария закрыла глаза.
– Вы хотите сказать, что могли бы поручить кому-нибудь разыскать мою сестру – кому-нибудь из этих «заблудших овец»?
– Такая возможность не исключена. Возможность найти вашу сестру и, допустим, передать ей послание, предостерегающее ее о той бездне скверны, в которой она погрязла и откуда она должна выбраться.
Девушка не сдержалась:
– Господин Динсмор! Но я бедна. Мы с сестрой сироты, и нам обеим самим приходится зарабатывать себе на жизнь. У нас нет почти никаких сбережений. Конечно…
– Конечно, ваша работодательница…
Выйдя на улицу, Мария почувствовала, что слезы жгут ее глаза. Она заморгала, стараясь избавиться от застилавшей глаза пелены. Разумеется, преподобный Динсмор обещал помочь, то есть послать записку миссис Шайрс, если Мелисса сама с покаянием появится в дверях его дома. Погибшая. Ее любимая, любимая сестричка.
Не видя дороги, она направилась к выходу из переулка, споткнулась и чуть не налетела на стену дома.
– Осторожно. – Джоко вовремя поддержал ее. Ослепленная слезами, Мария предоставила Джоко вести ее по узкой улочке. Он чувствовал, как она дрожит, словно в лихорадке, как судорожно она дышит, стараясь вдохнуть побольше воздуха и взять себя в руки.
