Барбара Картленд - Дар любви
— Пожалуйста, мисс, уходите. Я хочу переодеться. Евгения, как во сне, вышла из комнаты камеристки.
Сердце ее пело от восторга. Бриджит, как ни далека она была от образа Купидона, принесла ей самый дорогой подарок в мире — послание от Грэгора, особенно ценный тем, что девушка даже не смела ждать ничего подобного.
Не успела тетя Клорис устроиться на новом месте, как вернулся маркиз. Он сразу же объявил о том, что собирается дать званый ужин для местной знати, намереваясь возобновить знакомство с соседями после столь долгого отсутствия в графстве.
Его гостьи тоже получили приглашение. Следующие пару дней маркиза не было видно. Утром он уезжал верхом и не возвращался до самого вечера. Потом он уединялся в своем кабинете с разными мрачными джентльменами, которые приходили в Бакбери с пачками бумаг, или обсуждал с поваром меню будущего ужина. Он лишь ненадолго заходил к миссис Давдейл и тете Клорис, вежливо здоровался с Евгенией, но при этом все свое внимание уделял старшим дамам. В итоге обе они, и мать и тетка, были совершенно очарованы им. Но Евгения этого не замечала — она была полностью погружена в свои мысли.
Однако это обстоятельство не ускользнуло от внимания Бриджит, которая неотлучно находилась при миссис Дьюитт и присутствовала во время визитов маркиза.
— Не понимаю, как вы не влюбитесь в него, мисс, — заметила она в разговоре с Евгенией.
- А ты сама влюбилась бы в него, Бриджит?
- Мне не подняться на такие высоты, мисс, — пожала плечами служанка. — Мне просто странно, что вы не попали под его очарование.
Евгения внимательно посмотрела на служанку. Бриджит была для нее загадкой. То она специально разжигала интерес Евгении к Грэгору, то совсем не хотела говорить о художнике. А теперь вот пытается обратить ее внимание на маркиза.
Наступил вечер званого ужина. На длинном столе красного дерева мерцали свечи, заливая все вокруг золотистым светом. На ужине присутствовало одиннадцать гостей, включая Евгению, тетю Клорис и миссис Давдейл.
Мать была вне себя от волнения — она сидела за одним столом с такими блистательными господами, как герцог Филлертон, сэр Хамфри и леди Петтс. Тетя Клорис, напротив, никакого благоговения перед этой компанией не испытывала. Но ее спартанский дух был жестоко уязвлен роскошью накрытого стола, просто стонущего под тяжестью серебра, фарфора и всяческих блюд, достойных самого короля. Ее явно раздражало, что миссис Давдейл определенно наслаждается этим великолепием. На Евгению, к удовольствию старой дамы, эта пышность, кажется, не произвела особого впечатления.
Тете Клорис было невдомек, что Евгению не поразила роскошь стола потому, что ее мысли были далеки
от происходящего в доме маркиза — с тем листком бумаги, который теперь находился всегда при ней. Она получила его три дня назад, и даже теперь он был спрятан у нее на груди. Написанные в нем слова, казалось, обжигали ей кожу.
Приветствую вас, прекрасный цветок! Вы часто снитесь мне. Вы рады? Когда я вас увижу, возьму вашу ручку, белую, как лунный свет, и покрою поцелуями ладонь. Думаю, это тоже вам понравится. Мое сердце страдает оттого, что вы уехали. Возвращайтесь поскорее к вашему верному Грэгору.
Евгения представила, будто слышит, как Грэгор шепчет ей эти слова на ухо. Она вспыхнула, когда эта мысль пришла ей на ум, и не смела поднять голову от тарелки, дрожа от страха, что кто-нибудь сможет угадать по ее лицу, что с ней происходит.
Хотя Евгения и сидела по правую руку от маркиза, она смутно осознавала его присутствие. Миссис Давдейл нахмурилась, когда заметила, что дочь ее выглядит совершенно отрешенной и равнодушной. Она с неудовольствием отметила, что слева от хозяина сидит красивая и богатая вдова. Леди Уоллинг, конечно, была не первой молодости, но вела себя очень уверенно и всячески проявляла благосклонность к маркизу.
После того как дамы, предоставив джентльменам возможность насладиться портвейном и сигарами, отправились в гостиную, миссис Давдейл улучила момент и снова упрекнула Евгению за ее поведение.
— Я не могу тебя понять. Неужели ты думаешь, что ты единственная особа в мире, которой нужно найти мужа?!
— Нет, мама, я так не считаю.
— Тогда почему ты позволяешь леди Уоллинг монополизировать нашего очаровательного хозяина?
Евгения вздохнула.
— А почему ты никак не примешь к сведению и не смиришься, что я не хочу искать расположения маркиза, мама? Почему?
— Как может мать смириться с тем, что ее дочь так опрометчиво отвергает свой, возможно, единственный шанс в жизни?!
— Но мама, я не люблю маркиза!
— Это не имеет значения, дорогая. Если только ты не влюблена в кого-то другого.
На лице матери появилось такое подозрительное выражение, что Евгения инстинктивно прижала руку к груди, будто боялась, что тайное послание, которое было там спрятано, вдруг заметят.
— Ну так что?
Евгении не хотелось обманывать мать, но она не собиралась выдавать себя и Грэгора и подвергаться нападкам.
— Откуда мне знать что-то о любви, мама?
Миссис Давдейл осталась довольна, и Евгения смогла отойти от нее.
Ужин удался на славу, но маркиз не спешил повторять его. Последующие несколько недель он был занят делами и предоставил своих гостей самим себе. Но это не испортило им удовольствия от жизни в огромном особняке.
Даже тетя Клорис начала поддаваться тем многочисленным соблазнам, которыми ее искушали в Бакбери-Эбби.
Тетушка оценила щедрость маркиза и вскоре присоединилась к миссис Давдейл, уговаривая Евгению ответить на его ухаживания. Основной стратегией пожилых дам было убедить упрямицу, что она многим обязана маркизу.
— Кто, по-твоему, оплатил платье, которое тебе шили для бала у Бескомбов? — спросила как-то тетя Клорис. — Бала, на который вы так и не попали, — добавила она.
— Вы, тетя Клорис, — с опаской ответила Евгения.
— Вот уж точно не я.
Евгения быстро повернулась к миссис Давдейл.
— Мама?
— И не я, дорогая, — покачала головой мать. — Я действительно продала свои драгоценности в Хаттон-гарден, но когда ты так решительно заявила, что никогда не простишь мне этого, я поняла, что их нужно вернуть. Поэтому я... написала маркизу и попросила его о помощи.
— Ты написала маркизу? — сдавленно повторила Евгения.
— Да, дорогая. Он выкупил мои драгоценности, а потом настоял на том, что сам оплатит наши наряды.
Евгения вспомнила тот случай на Грейвен-Хилл, когда она стала свидетельницей, как маркиз передал матери какой-то пакет. Все — услуги мадам Лефейн, веер, перчатки, ткань — все это было у нее благодаря вмешательству маркиза!
