Мэри Спенсер - Сквозь все преграды
Мэтью застонал, вспомнив о стихах, которые читал два дня назад.
— Что это за название? Звучит как похоронный марш.
Мариетта снова залилась смехом, да таким искренним, что Мэтью тоже не удержался. Может, она и гордячка, но чувство юмора у нее, несомненно, есть. Во всяком случае, его шутки Этти понимает.
— Очень хорошее название, — возразила Мариетта и улыбнулась так, что у Мэтью вспотели руки. — Джон Донн посвятил это стихотворение своей жене. Им предстояло пережить долгую разлуку. В нем говорится о том, что их любовь сильна и никакие расстояния не страшны ей. Они — две половинки одного целого, как две части компаса. Она — центр, а он — стрелка, которая движется по кругу. И даже когда он путешествует, то есть, образно говоря, делает круг, они все равно остаются вместе, потому что жена, будто якорь, притягивает его к себе.
— Вот как? — искренне удивился Мэтью, так как это интересное объяснение было трудно связать с туманными фразами, которые он вчера прочитал. — Великолепно! Умно! А кто этот Донн? Друг вашего мужа? Тоже математик?
— О Господи, разумеется, нет! Джон Донн жил в семнадцатом веке, в Англии. Он был священником.
— А вот это плохо. Неудивительно, что он писал стихи, — добродушно сказал Мэтью.
— Что вы имеете в виду? — удивилась Мариетта.
— Ну, священники, проповедники… Больше всего на свете они любят слушать себя. Неудивительно, что они заставляют людей читать свои цветистые слова.
Мариетта взглянула на него с любопытством:
— Наверное, вы не слишком часто ходите в церковь, маршал Кейган?
— В общем, да, — усмехнулся он. — Золовка настаивает, но мне не хочется. Я ничего не имею против Господа Бога, хотя у меня с ним есть серьезные разногласия. Мы не мешаем друг другу, просто каждый идет своей дорогой: он своей, а я своей.
— Как это грустно, — прошептала Мариетта. — А я думала, что человеку с такой профессией вера нужна хотя бы для того, чтобы сохранить здравый рассудок.
— Рассудок! — с горечью воскликнул Мэтью. — Я хотел бы одного, миссис Колл, — остаться в живых. Верующих людей много. И что из того? Лэнг Тайне был очень набожен. Молился день и ночь, будто он святой Петр, и меня заставлял вставать на колени. Он всегда говорил: «Если Бог на твоей стороне, малыш, он проведет тебя сквозь огонь и воды».
— Сквозь огонь и воду? — спросила Мариетта.
— Лэнг часто цитировал этот стих из Библии. Там что-то насчет людей, которых Бог проводит через огонь и воду.
— В места изобилия, — добавила Мариетта.
— Верно, — кивнул Мэтью. — В места изобилия. Господи, какая чепуха! Старина Лэнг уж точно не попал в места изобилия. Все его молитвы оказались пустой тратой времени. И мои, похоже, тоже. Я молился изо всех сил, но Бог меня не услышал или, может быть, внимания не обратил. Это был самый большой урок, который я получил от жизни! — Он молниеносным движением вытащил револьвер из кобуры и показал его Мариетте. — В нашем мире Бог — это закон, а мой стальной малыш — судья и исполнитель приговора. Если вы хотите благополучно пройти сквозь огонь и воду, Этти, вам надо полагаться только на себя. Ну, и еще на помощь друга, может быть.
— О, Мэтью, — грустно сказала Мариетта. — Что же с вами случилось? Откуда такие мысли?
— Наверное, я тоже прошел сквозь огонь и воду. С полицейскими такое случается часто.
— Вам просто надо было выжить, — мягко возразила она. — Но это не значит…
— Тс! — остановил ее Мэтью, подняв руку вверх. Несколько мгновений они молча прислушивались, потом Мэтью схватил свою спутницу за руку.
— Всадники! Они поднимаются прямо сюда. Бежим!
— Но…
Времени на объяснения не было. Он стащил Мариетту с камня и поволок вниз с горы по крутой пыльной тропе. Вскоре им на пути попалась глубокая расщелина, скрытая большими валунами и кустарником.
— Залезайте! — Мэтью сначала втолкнул Мариетту в крохотную пещерку, а затем протиснулся сам вслед за ней. Потом он повернулся лицом к входу, держа наготове револьвер. — Эх, черт! Жаль, что винтовки нет.
У Мариетты, плотно прижавшейся к нему, дрожали руки.
— Не бойся, дорогая. Сегодня с тобой ничего не случится. В худшем случае запачкаешься об эти скалы. Обещаю, что вечером у тебя будет настоящая ванна и нормальная постель. И так до конца жизни, а он, надеюсь, еще далеко!
— А что, если это Дрю Куинн? — шепнула Мариетта. — Вдруг они украдут наших лошадей?
Мэтью тихонько засмеялся:
— Пусть только попробуют. Они пополнят список жертв Урода. А теперь молчите.
Стук копыт стал громче. Всадники остановились совсем рядом. Они разговаривали, не понижая голоса, но Мариетта ничего не могла понять. Неужели это гэльский язык? Невероятно! Мэтью вдруг заметно расслабился, обернулся к ней, и на его лице заиграла широкая мальчишеская улыбка. Приложив палец к губам Мариетты, он сделал знак, что собирается выйти из укрытия. Мэтью бесшумно вылез из расщелины и исчез в кустах, а Мариетта, сгорбившись, сидела на прежнем месте и очень сожалела о том, что лишилась своего живого щита весьма внушительных размеров.
Люди наверху продолжали беседовать. Потом вдруг сердито фыркнул Урод. Прошла еще минута, и кто-то начал спускаться вниз.
— Мэтью! — яростно зашептала Мариетта. Шаги замерли. Еще мгновение — и незнакомец медленно двинулся прямо к расщелине. Мариетта окаменела от ужаса. В узеньком проходе появилось дуло винтовки и голова индейца. Пресвятые небеса! До сих пор Мариетта никогда не видела настоящего индейца. Она и не думала, что индейцы могут быть такими огромными. Этот, во всяком случае, был просто великан. Он удивленно окинул ее взглядом с головы до пят и слегка нахмурился.
— Мэм?
— До-добрый день, — ответила Мариетта, скрестив руки на груди, как будто собиралась молиться или просить пощады.
Индеец опустил винтовку и отступил назад. Внезапно раздался резкий щелчок. Индеец обернулся и тут же упал на землю.
— Черт подери, Джас! — крикнул Мэтью Кейган. — Опять ты попался на этом старом трюке.
— Господи помилуй! — заорал в ответ индеец. — Я мог застрелить тебя, дурак! Зачем надо было так подкрадываться?
Сердитое лицо Мэтью сразу смягчилось.
— Ладно. Джас. Я только хотел расквитаться за то, что вы с Берти учинили три месяца назад. Неужели ты думаешь, я об этом забыл?
Здоровяк индеец пробормотал что-то насчет сумасшедших белых людей и толкнул Мэтью в бок.
— Не знаю, почему я не порвал телеграмму, которую ты послал мне из Лэтропа, — проворчал он, стряхивая с себя пыль. — И вот благодарность за то, что я хотел помочь другу! — Индеец выхватил винтовку из рук Мэтью, хохочущего во все горло. — Куда ты пропал? Мы искали тебя все утро.
