Кэтлин Вудивисс - Волк и голубка
— Не могу, — откликнулась Эйслинн. — Я прикована цепью к кровати.
— Он обращается с тобой как с собакой, — проскрежетала Майда.
— По крайней мере хоть не бьет, — пожала плечами Эйслинн, но тут же потерла ягодицы. — Разве что иногда.
— Ха, да он просто прикончит тебя, если ты станешь перечить.
Эйслинн покачала головой, вспоминая те мгновения, когда Вулфгар прижимал ее к себе. Даже в гневе он не поднял на нее руку.
— Нет, он совсем не такой.
— Откуда ты знаешь?! Его собственные люди боятся этого человека.
— А я не боюсь, — с достоинством заявила Эйслинн.
— Ты просто глупа! — отрезала Майда. — Так же горда и упряма, как твой папаша, да только этим ничего не добьешься.
— Я должна идти, — пробормотала Эйслинн. — Он ждет воду.
— Я обязательно вызволю тебя.
— Мама, оставь все это! Я боюсь за тебя! Суэйн день и ночь охраняет норманна, словно сокол! Он убьет тебя, если ты осмелишься что-то предпринять. К тому же Вулфгар гораздо благороднее, нежели остальные шакалы.
— Но ты забыла о Керуике, — прошипела Майда, глядя в ту сторону, где пленник спал вместе с собаками.
— Рагнор расстроил нашу помолвку, — равнодушно бросила Эйслинн.
— Керуик так не считает. И по-прежнему хочет тебя.
— Неужели он еще не понял: мир совсем другой, чем неделю назад. Мы потеряли свободу. Я принадлежу Вулфгару, как, впрочем, и он. Мы ничем не лучше рабов и зависим от прихотей хозяина.
— Странно, дочь, — язвительно заметила Майда, — что именно ты так разительно переменилась, — ведь твоя надменность известна всей округе.
— Сейчас не до надменности — что хорошего она может нам принести, мама? — устало вздохнула Эйслинн. — У нас ничего не осталось. Нужно выжить и помочь друг другу.
— В твоих жилах течет благороднейшая кровь. Твой отец был лордом. Я не допущу, чтобы ты ощенилась отродьем бастарда!
Эйслинн гневно блеснула глазами:
— Предпочитаешь, чтобы я произвела на свет ублюдка Рагнора, убийцы моего отца?!
Майда в отчаянии заломила руки:
— Не брани меня, Эйслинн. Я думаю только о тебе.
— Знаю, мама, — вздохнула девушка, чуть смягчившись. — Пожалуйста, подожди немного, дай мне узнать, что за человек Вулфгар. Он рассердился на Рагнора из-за убийств. Может быть, он справедлив и честен.
— Норманн?! — закричала Майда.
— Да, норманн. А сейчас мне нужно идти. При виде Эйслинн, открывающей дверь спальни, Вулфгар мрачно нахмурился. Он все еще был полуодет.
— Похоже, ты не спешила, девушка, — проворчал он.
— Простите, милорд, — пробормотала Эйслинн и, поставив ношу на пол, подняла глаза. — Мать потеряла голову от страха за меня, и я задержалась, чтобы уверить ее в своей безопасности.
— Твоя мать… Которая из женщин твоя мать? Я не видел хозяйки этого дома, хотя Рагнор уверял меня, что она здесь.
— Та самая, которую ты зовешь клячей, — тихо объяснила Эйслинн. — Это и есть леди Майда.
— Вот как, — хмыкнул Вулфгар. — Кажется, ей здорово досталось!
Эйслинн кивнула.
— Я — это все, что у нее осталось. Она тревожится за меня. — И с трудом сглотнув, добавила: — Мать жаждет мести. Вулфгар, встрепенувшись, уставился на девушку:
— Хочешь предупредить меня? Думаешь, она решится на убийство?
Эйслинн нервно поежилась:
— Возможно. Я не уверена, милорд.
— Ты говоришь мне это, потому что не хочешь видеть ее мертвой?
— Боже упаси! — Эйслинн вздрогнула. — Я никогда бы не простила себе, позволь такому случиться! Она и так достаточно натерпелась от норманнов. Кроме того, если ты погибнешь, твой герцог велит нас казнить.
— Я пригляжу за ней, да и Суэйну прикажу сделать то же самое, — улыбнулся Вулфгар.
— Спасибо, ваша светлость, — поблагодарила девушка.
— Ну а теперь помоги мне одеться. Из-за твоей нерасторопности вода остыла. Однако сегодня вечером я хочу вымыться, и если ты будешь лениться, тебе несдобровать!
Эйслинн с Вулфгаром спустились вниз. В зале никого не было, кроме Керуика. Он по-прежнему был прикован вместе с собаками, но по крайней мере успел проснуться и ни на секунду не спускал глаз с Эйслинн.
Майда сама прислуживала им, и едва Вулфгар уселся и знаком приказал Эйслинн занять соседний стул, немедленно поставила перед ними теплый хлеб, мясо и соты с медом. Она подождала, пока Вулфгар положит еду себе и Эйслинн, а потом схватила краюху хлеба и отдала ее Керуику. Мать нагнулась над пленником, обмениваясь с ним тихими замечаниями, и было ясно, что эти двое нашли общую тему для разговоров и утешают друг друга. Вулфгар долго следил за ними и наконец с лязгом уронил на стол кинжал, чем привлек всеобщее внимание. Эйслинн заметила, как быстро гнев у него в глазах сменился задумчивым выражением. Девушка недоуменно нахмурилась, не понимая, что расстроило норманна, но в эту минуту он сухо окликнул:
— Подойди сюда, старая кляча.
Майда, съежившись еще сильнее, словно стараясь казаться незаметной, проковыляла к столу. Несчастная явно ожидала, что сейчас на нее посыплются новые удары.
— Выпрямись, женщина, — велел Вулфгар. — Я прекрасно знаю, что ты не горбата от рождения.
Майда неохотно, но все-таки встала в полный рост. Вулфгар подался вперед.
— Это ты звалась леди Майдой до того, как был убит твой муж?
— Да, господин, — закивала женщина, нервно поглядывая на дочь.
— И это ты, — продолжал Вулфгар, — была хозяйкой здешнего дома?
Майда с трудом перевела дыхание и снова кивнула:
— Да, господин.
— В таком случае, почтенная дама, ты сослужила мне плохую службу, разыгрывая дурочку. Одеваешься в лохмотья, дерешься с псами из-за объедков и жалуешься на свою печальную участь! Если бы ты выказала такое же мужество, как твой усопший супруг, и объявила о своем положении, жила бы как подобает знатной леди. Позоришь меня перед своими людьми? Немедленно смой грязь с тела, надень свои наряды и не испытывай моего терпения. Покои твоей дочери отныне принадлежат тебе. А теперь поспеши исполнить мои повеления.
Как только Майда удалилась, Вулфгар снова принялся за еду и, случайно подняв глаза, увидел, что Эйслинн с нежностью смотрит на него.
— Кажется, твое сердце немного смягчилось ко мне, девица? — поддразнил он и рассмеялся при виде ее хмурого лица. — Берегись, милая. Скажу правду: после тебя будет другая, третья, четвертая… Нет на свете уз, которые могли бы привязать меня к единственной женщине. А посему хорошенько охраняй свое сердечко.
— Господин, ты сильно преувеличиваешь собственные достоинства, — негодующе фыркнула девушка. — Кроме ненависти, я ничего к тебе не испытываю. Ты враг, а врагов следует презирать.
— Неужели? — Губы Вулфгара медленно растянулись в улыбке. — Признайтесь, мадемуазель, вы всегда так нежно целуете врагов?
