Барбара Картленд - Я люблю другого
– Может быть, это просто желание отдать себя другому человеку полностью и до конца?
Рекс сжал ее в объятиях.
– А ты отдашь себя мне?
– Я уже твоя.
Губы их встретились, и для обоих время остановилось…
Уже гораздо позже они наконец выглянули в окно, но хотя их ослепленному взору и предстал прекрасный сад, сознавали оба только горячую близость друг друга и ощущали странное электричество, пронизывавшее их тела и заставлявшее трепетать в восхитительной гармонии.
– Я хочу, чтобы ты осмотрела весь дом, – объявил в конце концов Рекс таким тоном, словно усилием воли возвращал себя к действительности.
Но Фенела прошла по коридорам, лестницам и необитаемым комнатам, ничего не соображая.
Комнаты, картины, мебель и антикварные вещицы перемешивались у девушки в голове и совершенно отступали на второй план из-за постоянной близости мужчины, державшего ее за руку.
– Как только кончится война, мы с тобой славно заживем здесь – ты и я! – сказал Рекс.
Он продемонстрировал ей просторную, увешанную гобеленами парадную спальню, где все невесты дома Рэнсомов проводили свою первую брачную ночь.
Спальня была действительно великолепна, и пышность ее ошеломила Фенелу и повергла в безмолвное изумление; но тут девушку пронзила непрошеная мысль: Рекс входил сюда с Илейн!
До этого момента Фенеле и в голову не приходило вспоминать об Илейн, она совсем забыла, какое отношение имеет эта женщина к любимому ею человеку.
Илейн появилась в Фор-Гейблз исключительно в качестве подруги Саймона, и только с трудом можно было представить, что между ней и Рэнсомом существовала интимная связь, еще труднее представить, что они много значили в свое время друг для друга.
Однако теперь подобные мысли буквально захлестнули Фенелу, отравляя ее сознание своей наглядностью: казалось, Илейн встала рядом с ними и уставилась своими огненными глазами, медленно ухмыляясь коварной, издевательской улыбкой.
– Мне эта комната не нравится, – резко сказала Фенела. – Пойдем отсюда, я не хочу здесь оставаться.
По-детски порывисто она метнулась к двери, и Рекс поймал ее уже только посередине коридора.
– Милая, что с тобой? – спросил он.
Не выпуская плеч девушки из своих рук, Рекс развернул ее лицом к себе, заглянул глубоко в глаза, увидел навернувшиеся горькие слезы – и обо всем догадался.
– Ох, моя радость, да забудь ты об этом! – попросил он. – Я совершил когда-то ошибку и – господь свидетель! – сполна за нее расплатился. Неужели я наказан на всю жизнь? Это было бы слишком жестоко. Помилосердствуй, помоги же мне, Фенела! Ты должна, потому что с самого детства никто не дарил мне такого счастья, как ты!
Голос его слегка сорвался, но тут же руки Фенелы обвились вокруг его шеи, а мягкая щека девушки прижалась к его щеке.
– Господи, ну и сглупила же я!
В ответ он крепче сжал ее в своих объятиях.
– Я хочу, чтобы ты поняла: это нечто совсем другое, Фенела, я люблю тебя по-настоящему!
Они на секунду прижались друг к другу почти спокойно и затем в молчании начали спускаться по широкой лестнице.
Рекс собрал все нужные вещи и погрузил в машину. Войдя в сумрак холла с полузадернутыми шторами, он обернулся к Фенеле.
– Поцелуй меня еще раз, прежде чем мы покинем наш будущий дом, – потребовал он.
Голос его гулким эхом разнесся вдоль высоких стен, и внезапная дрожь пробежала по телу Фенелы – подобие страха перед царившей вокруг полутьмой и неожиданным смутным ощущением собственного ничтожества. Она поцеловала Рэнсома, но губы ее оставались холодны.
– Ты устала, – заметил он. – Вернемся домой как можно быстрее: к чаю ты не опоздаешь.
Фенела ничего не ответила. Восторженная радость первого поцелуя покинула ее. Тогда они словно перенеслись в волшебный мир, а теперь должны возвращаться в привычную повседневность.
Рекс оставил ключи сторожу, который одновременно выполнял обязанности управляющего, и повел машину по направлению к дому. В пути оба хранили молчание, только однажды Рекс наклонился и накрыл ладонью руку девушки.
– Ты счастлива? – спросил он и довольствовался ее улыбкой и мягким ответным пожатием.
Когда они приблизились к деревне, Рекс свернул в безлюдный проселок, скрытый за шеренгой деревьев, остановил машину и, повернувшись на сиденье, протянул руки к Фенеле.
– Я хочу тебя поцеловать, – сказал он.
Он властным движением привлек ее к себе и принялся целовать со страстью, в которой теперь уже было больше требовательности, чем мольбы и покорности.
– Я люблю тебя, Фенела, и ты – моя! – воскликнул он и снова повторил: – Ты моя, – как будто бросал вызов самим небесам на тот случай, если им вздумается отнять ее у него.
Фенела попыталась мягко высвободиться из объятий и пальцами коснулась его щеки.
– Пожалуйста, Рекс, выслушай меня, всего одну минуту.
Но он вовсе не собирался выпускать ее из рук и держал крепко и уверенно, настолько приблизив свои губы к ее лицу, что говорить девушке было трудновато.
– Ну, в чем дело?
– Давай сохраним все пока в тайне, а? – взмолилась она. – Пусть никто не знает, никто, ладно?
– Но я хочу объявить тебя своей невестой, чтобы, не дай бог, не потерять тебя!
– Ты меня не потеряешь, – успокоила его Фенела, – но мне невыносима мысль, что кто-нибудь узнает, по крайней мере пока…
Оба знали, о чем она предпочла умолчать: «…пока Илейн в доме».
– Но я хотел бы поставить в известность твоего отца, – в замешательстве произнес Рэнсом; но когда при этих словах Фенела невольно издала сдавленный возглас, он сдался: – Хорошо, милая, пусть будет по-твоему, однако…
– Что?
– …однако я хочу жениться на тебе как можно быстрее; хочу увидеть тебя своей женой. Я хочу уверенности! – На это она ничего не ответила, и он продолжал: – Меня, возможно, отправят за границу, и я хотел бы знать, что ты мне принадлежишь.
До отъезда мне хотелось бы испытать хоть немного подлинного счастья. Ты понимаешь?
– Да, Рекс.
– И согласна?
Фенела заколебалась. Что-то удерживало ее от окончательного и бесповоротного решения; но тут она взглянула ему в глаза, ощутила, как взволнованно напряглись обвивающие ее руки, заметила, как в его объятиях заколотилось ее сердце, и выкрикнула почти невольно:
– Я выйду за тебя, Рекс, когда тебе будет угодно!
– О, дорогая моя!
Они прильнули друг к другу, и ничто в мире, как показалось Фенеле, не могло сравниться с этим счастливым мгновением. Словно рухнули последние защитные укрепления, возведенные ею, последние сомнения улетучились. Господи, ну при чем здесь Илейн, разве что-нибудь имеет теперь значение, кроме их с Рексом любви – настоящей любви?!
