Барбара Картленд - Львица и лилия
К его удивлению, боли больше не было. Не ощутил он и ни малейшего дискомфорта, и это означало, что трещина (как оказалось, кость не сломалась, а только треснула) срастается, и он скоро снова будет на ногах.
Он прекрасно знал, что обладает исключительным здоровьем, которому многие бы могли позавидовать. В еде он придерживался разумных ограничений, алкоголем не злоупотреблял, поэтому неудивительно, что его кости срастались и заживали не хуже, чем у любого спортсмена.
Няня закончила перевязку и собрала использованные бинты, чтобы унести их из комнаты.
Граф взглянул на ее лицо и отметил про себя ее угрюмость, а может быть, и явную недоброжелательность по отношению к нему, чего раньше старушка себе не позволяла.
— Что случилось, няня? — поинтересовался он.
— Чем это вы, ваше сиятельство, так расстроили мисс Пуриллу? — спросила она.
— А она расстроена?
— Она отправилась в лес, — ответила няня, — она всегда так поступает, когда что-то неладно или ей необходимо о чем-то подумать. Вот только сейчас она вернулась оттуда, и зачем ей понадобилось идти в лес, хотела бы я знать!
Граф улыбнулся, почувствовав враждебность в голосе няни, и решил все ей объяснить.
— — Я полагаю, мисс Пурилла ходила обдумать то предложение, которое я ей сделал.
— Предложение, ваше сиятельство? Какое? — сердито спросила няня.
— Я попросил ее выйти за меня замуж, — спокойно сказал граф, — послезавтра.
На мгновение няня замерла, не сводя с графа глаз.
Затем он увидел, как в ее взгляде мелькнуло облегчение, и она уточнила:
— Вы хотите, чтобы мисс Пурилла стала вашей женой, ваше сиятельство?
— Именно так, няня, и я надеюсь сделать ее счастливой.
— И я, как бы я хотела ей счастья, ваше сиятельство, — вторила ему няня, — но зачем же вам венчаться в такой неподобающей спешке?
— Я полагал, вы, да и все окружающие, поймете меня.
Я не могу оставаться здесь с незамужней мисс Пуриллой, ведь в доме нет никого, чье присутствие помогло бы нам соблюсти приличия. А поскольку мне хочется отправиться в Рок-Хаус вместе с ней, это снова повлекло бы трудности, связанные с поисками компаньонки для нее, если мы не будем к тому времени женаты.
Няня задумалась на мгновение, словно оценивая логику его рассуждений. Но все же осталась недовольна:
— Это вызовет пересуды, Ваше сиятельство.
— В поместье, возможно, — согласился граф, — но разве это имеет значение?
Няня обдумывала все сказанное. Похоже, в ней боролись два чувства — желание соблюсти, как подобает, все приличия и одновременно переполнявшая ее гордость за свою воспитанницу, которой предстояло стать графиней.
И она, поколебавшись, наконец сдалась.
— Надеюсь, ваше сиятельство знает, что делает, — подытожила она, — и если мисс Пурилла счастлива, это снимает все остальные вопросы.
— И я именно так и думал, — согласился граф.
Когда няня вышла из комнаты, он откинулся на подушки, отметив про себя, что все идет согласно его плану.
Пурилла спасала его от беды, которая казалась уже совсем близкой и неизбежной, как тогда, в Индии, когда он ожидал прыжка львицы.
Но даже теперь он знал: он не будет полностью в безопасности до тех пор, пока не наденет обручальное кольцо на палец Пуриллы и Луиза не потеряет всякую власть над ним. Вот тогда ей уже ничего не удастся сделать.
— Я дам Пурилле все, что она пожелает, — пообещал он себе.
На следующий день, когда его должен был посетить Анструтер, граф запланировал поручить своему управляющему, чтобы тот заказал у самых шикарных и дорогих лондонских портных с Бонд-стрит их самые последние творения, и кроме того, чтобы он купил еще множество нарядов, из которых и будет состоять приданое его жены.
С этим можно было, конечно, и повременить, но Пурилле нужно иметь хотя бы одно платье, которым не погнушалась бы даже принцесса и которое свидетельствовало бы о том, как он благодарен ей.
Анструтер уже написал по указанию графа письмо герцогине Торрингтон, составленное с особыми предосторожностями.
По правде сказать, управляющий набросал несколько вариантов послания, прежде чем граф оказался полностью удовлетворен письмом. Окончательный вариант был таков:
Рок-Хаус.
Ее светлости, герцогине Торрингтон.
Ваша светлость, мне поручили уведомить вас, что граф Рокбрук, к своему глубокому прискорбию, не в состоянии воспользоваться любезным приглашением вашей светлости посетить замок Торрингтон.
Его сиятельство, к несчастью, получил травму при падении с лошади во время верховой прогулки, и, хотя его повреждения не имеют серьезного характера, в настоящее время он находится на попечении докторов, которые не разрешают ему путешествовать.
Его сиятельство попросил меня передать вашей светлости его извинения и сожаления по поводу того, что он не ответил на приглашение вашей светлости ранее.
Остаюсь скромным и почтительным слугой вашей светлости, Дж. Б. Анструтер.
Граф счел информацию, изложенную в письме, достаточной, чтобы удовлетворить герцогиню, и решил не предпринимать больше никаких действий в этом направлении.
Таким образом он выбросил Торрингтонов из головы и надеялся вскоре избавиться и от всех воспоминаний, связанных с Луизой.
Он полагал, что только его физическая слабость по-прежнему заставляла его ощущать ее присутствие где-то поблизости и исходившую от нее угрозу. Она как будто все еще пыталась поймать его в ловушку, а он сопротивлялся этому всем своим существом.
«Как только я женюсь, она ничего не сможет поделать», — уверял он себя снова и снова.
Он не желал оставаться в одиночестве и поэтому принялся мечтать о том, чтобы Пурилла скорее поднялась к нему в комнату.
Однако ждать ему пришлось долго, прежде чем он услышал ее едва различимые шаги по лестнице.
Затем раздался стук в дверь, и девушка вошла в комнату. Наступали сумерки, последние догорающие лучи солнца уже скрылись за горизонтом.
И все же Литтону показалось, что с ее появлением в комнате стало светлее, что копна ее белокурых волос засияла подобно факелу, стоило ей подойти к кровати.
Он сообразил, что она пришла не одна — за ней по пятам следовал спаниель.
— Кто это? — поинтересовался граф.
— Я пришла спросить вас, может ли он бывать здесь со мной, — ответила Пурилла. — Он ненавидит, когда его закрывают в стойле.
— Он был сослан по моей вине?
Пурилла кивнула.
— Боюсь, он будет лаять, он всегда лает, когда взволнован или хочет чего-нибудь, и няня сказала, это будет беспокоить вас.
— Теперь это не имеет никакого значения, поскольку я снова почти здоров, — ответил граф. — А как его зовут?
