Диана Крымская - Черная роза
— Один взяла домоправительница, — ответила Николь. — А второй — у меня.
— Дай его мне.
— Зачем?
— Давай, давай! А теперь вы должны пойти и нарвать померанцевых цветов для венка Мари-Флоранс. И скажите папе, что меня на венчании не будет!
— Но ведь это же свадьба Фло! — в один голос воскликнули Николь и Анжель.
— Да, но за кого она выходит, вы забыли? За это гнусное чудовище, за Дьявола Лангедока! Нет уж, ноги моей, черт меня побери, не будет в часовне! Ну, а вы, ангелочки, конечно, будете подружками невесты, обещаю! — Она ласково потрепала сестричек по белокурым локонам. — Мамино платье такое красивое, с длинным шлейфом… Вы его понесете, девочки! А сейчас бегите, нарвите побольше цветов! И пусть за ворота с вами пойдут Пьер и Филипп, а то там рыщут люди Черной Розы, и я не хочу, чтобы с вами что-то случилось!
Сестрички Дом с веселыми криками выбежали прочь. Она же горько усмехнулась, глядя им вслед. Бедняжки, для них свадьба Мари-Флоранс просто забава, развлечение, и они не понимают ужасной действительности, — того, что старшую сестру вынуждают выйти за самого дьявола в человеческом обличье!
Оставшись одна, девочка бросилась к коллекции оружия и сорвала со стены небольшой итальянский стилет с серебряной рукоятью и тонким лезвием. Спрятав его за поясом под рубашкой и сжимая в руке ключ, она вышла из своей комнаты и направилась к спальне Анжель и Николь.
Как ей раньше не пришло это в голову! Она придумывала, хитрила, строила коварные планы… А самое простое решение лежало как на ладони.
Ведь хотела же она бежать из замка со всеми своими сестрами. Нет невест — нет свадьбы! «А нет жениха — и свадьбы тоже не будет, — думала Дом, целеустремленно шагая по коридору. — Если Черная Роза умрет — мы, все четверо, будем свободны!»
Конечно, он — кузен короля… и вряд ли Людовик посмотрит на это убийство сквозь пальцы. Но его величество далеко на севере, в Париже; пока эта весть дойдет до него, может многое случиться. В Руссильон приедут барон Дюваль и граф де Монсегюр… и отцу, волей-неволей, после убийства герцога, придется вновь встать на сторону правого дела!
Дом постаралась холодно и ясно представить себе, как убьет Черную Розу.
«Он лежит в ванне. Я тихо открою дверь, прошмыгну в спальню, подкрадусь сзади… Я схвачу его за волосы, запрокину ему голову назад — и полосну по горлу! Кровь, наверное, ударит фонтаном до потолка. Его тело забьется в предсмертных судорогах. Но я сорву с него его проклятую маску, — если, конечно, он её не снял, — буду смотреть, как тускнеют и закатываются его глаза, — и сердце мое не дрогнет жалостью, как было с его оруженосцем! Я не облегчу его муки, не вонжу кинжал ему в сердце! Это чудовище не заслужило «укола милосердия»!
Но, как ни настраивала себя Доминик, когда она подошла к комнате сестер, ноги у неё подкашивались, сердце трепыхалось, как птичка, попавшая в сеть, а кулачок, сжимавший ключ, стал мокрым от пота. Правда, к чести Дом, все это было следствием скорее не страха, а волнения.
Она уже протянула руку с ключом, чтобы вставить его в замочную скважину, — но дверь вдруг приоткрылась изнутри, и до девочки донеслись голоса. Дом застыла на мгновение, а затем метнулась в темный проем между дверью и стеной… Проклятье! Она опоздала! Герцог был не один!
Мужской голос — это был де Брие, он стоял по ту сторону двери, в двух шагах от Доминик, — произнес, продолжая начатый разговор:
— … Извини, что не дал тебе понежиться в ванне. Но ты должен сам посмотреть на них и выбрать…
— Подожди, Анри, — отвечал второй голос, гораздо более низкий и глубокий, и Доминик поняла, что он принадлежит её заклятому врагу Черной Розе, — эти застежки. Я отвык носить такую одежду, черт возьми!
— Да, это тебе не рубашка, а сверху кольчуга, — отвечал граф. — Но придется привыкать. Скоро войне конец! А что касается этого наряда, — и пусть это послужит тебе утешением, — сегодня вечером его будет снимать с тебя твоя молодая жена.
Дом криво улыбнулась. Не дождетесь, монсеньор!
Послышался звон шпор, и де Брие, не закрыв плотно дверь, отошел в глубину комнаты.
Но у Доминик был тонкий слух и, хотя мужчины говорили негромко, она слышала каждое их слово.
— Что мои оруженосцы? — продолжая одеваться, спросил Черная Роза.
— Граф разместил их в нижней комнате донжона. Жан-Жака осмотрел капеллан Руссильона, — кажется, священник у них в замке и за врача, — и сказал, что ничего серьезного нет, правда, крови вытекло порядком.
— Кровопускание Жан-Жаку полезно; уж слишком он горяч и задирист, этот юный парижский петушок!
— Он страдает, похоже, не от боли в ране, а от смертельно уязвленного самолюбия. Над ним одержала верх девчонка! Для сына графа де Сю это страшное унижение! А Жерар де Парди трясется от страха из-за твоего знамени, которое растоптала эта же девица!.. Вот, наверное, было зрелище! — весело сказал де Брие.
Доминик ожидала, что сейчас Черная Роза разъярится, заскрежещет зубами или разразится страшными проклятьями в её адрес, — ведь рыцарское знамя было символом доблести и чести, и почиталось как святыня, — но вместо всего этого герцог искренне расхохотался.
— Анри! Я давно уже так не смеялся! Эта девочка — просто ураган! За какие-нибудь полчаса она умудрилась растоптать мой стяг, ранить моего оруженосца и, наконец, плюнуть мне самому чуть не в лицо! Кровь Христова! Если бы это был мужчина, — он не прожил бы и трех минут! Рыжая бестия!.. А как она сражалась! Как ускользнула из-под венецианского удара! А ведь Жан-Жак неплохой мастер, и я сам кое-чему его научил… Чтобы какая — то девчонка так владела мечом!..
Дом вся обратилась в слух. Похвала герцога её воинскому мастерству, помимо ее воли, приятным теплом разлилась по телу.
— Хотел бы я это видеть, — промолвил граф. — Вот с такой женой ты бы точно не соскучился!
— Что ты говоришь, Анри? Она меня ненавидит, — так, что даже не пытается скрыть это! От такой чертовки можно ждать чего угодно, — яд в кубок с вином или кинжал в грудь в первую брачную ночь!
«Да, ты прав», — подумала Дом, невольно сжав рукоять стилета.
— О, такая женщина, монсеньор, умеет и ненавидеть, и любить! Надо только суметь разгадать её и направить чувство в нужное русло, — и самая жгучая неприязнь превратится в столь же пылкую любовь!
— Или наоборот, — мрачно произнес Черная Роза.
— Ты о Бланш?
— Да. Разве её необузданная и дикая страсть не истерзала меня? Она как пожар, оставивший за собой мертвое пепелище…
«Кто такая эта Бланш? Наверное, одна из его мерзких женщин», — скривившись, с отвращением решила Доминик. Хотя она легко могла незаметно покинуть свое укрытие и убежать, — тем более, что уже поняла, что не сможет совершить задуманное ею, — она не собиралась делать этого. Конечно, знала Дом и то, что подслушивать очень нехорошо, но разговор за дверью становился все интереснее.
