Элизабет Бойл - Без ума от герцога
Эта грудь! Элинор едва не вздохнула вслух. Ее пальцы согнулись, когда она подумала, каково ощутить под своими ладонями этот мускулистый торс, его теплую кожу.
При одной мысли об этом ее охватила дрожь желания, стремление узнать, каково быть любимой… по-настоящему.
Быть любимой мужчиной с опасным блеском в глазах и…
— Элинор Стерлинг! — прервала ее мечты леди Чадли. — Он подходит!
— Он? — спросила Элинор, думая о своем пирате.
— Да! Лонгфорд спрашивал о тебе начиная с того момента, как мы вошли, и теперь идет умолять, чтобы его представили.
— Лонгфорд? — запнулась Элинор.
— Он из твоего списка, — тихо напомнила Минерва. — Разве ты не помнишь? Или твои мысли где-то далеко?
— Это так заметно? — покраснела Элинор.
— У тебя сейчас такой вид, как будто ты думаешь об этом поверенном, — сказала Минерва. — Правда, Элинор, как насчет него?
— Не знаю, — призналась она.
— Он здесь, мои дорогие, — объявила тетя Беделия, шелковые змеи на ее тюрбане качнулись. — По словам леди Соллингер, ты привлекла его внимание Элинор. Да! — Наклонившись, леди Чадли продолжила: — Я слышала кое-какие сплетни о Лонгфорде, а когда упомянула о нем Чадли, тот неделикатно фыркнул, но, думаю, все это искупается его богатством и рангом. И греховной красотой.
Элинор кивнула, припоминая реакцию Сент-Мора на Лонгфорда.
«Через мой труп…»
— Почему он выбрал меня? — спросила Элинор.
Беделия хитро улыбнулась:
— Потому что он одет Одиссеем.
— Одиссеем? — задохнулась Элинор, взглянув на свой костюм Пенелопы, затем посмотрела на тетушку Минервы: — Вы знали!
— Я бы не нашла себе пятерых мужей, если была бы дурочкой, — приосанилась леди Чадли. — Это брачная ярмарка, дорогая. Веллингтона назвали героем за то, что он прошел Испанию, — фыркнула она. — Посмотрела бы я, как он прошел бы это поле битвы. — Она окинула взглядом бальный зал.
Мужчина в греческой тунике и сандалиях с властным видом остановился рядом с ними, положив руку на висевший у пояса меч. Золотистые волосы зачесаны назад, полумаска едва скрывает чеканные римские черты.
— О Господи! — прошептала Минерва, когда они присели перед ним в реверансе. — Твое ожидание закончилось, терпеливая Пенелопа.
Элинор в ответ толкнула ее локтем.
— Ах, моя прекрасная жена! Мы наконец воссоединились, — с ленивой улыбкой сказал Лонгфорд. — Идем, потанцуем. — Он подал ей руку.
Это была команда, а не просьба.
На миг она заколебалась, почти не желая взять его руку.
От его прикосновения ее сердце пустится вскачь? У нее перехватит дыхание? Именно такое головокружительное чувство охватывало ее всякий раз, когда Сент-Мор…
«Силы небесные! Элинор, забудь об этом человеке и сосредоточься на собственном благополучии».
В этот момент пальцы Лонгфорда сомкнулись вокруг ее кисти, и Элинор застыла… замерла… ждала…
Напрасно. Ничего не произошло.
Она украдкой взглянула на его красивые черты, карие глаза и попыталась заставить сердце биться чаще. Но не было ничего, кроме тепла его руки и крепкой хватки.
— Потанцуем? — спросил он.
Элинор кивнула, и он повел ее в центр зала. Казалось, все взгляды сосредоточились на них, на этом Одиссее и его Пенелопе, а Элинор ничего не чувствовала.
Только желание чего-то иного, чего здесь не было. «Это придет, — сказала она себе, когда зазвучала музыка, и он поклонился ей. — Разве нет?»
— Мадам, у меня для вас сообщение, — произнес кто-то позади нее.
Элинор устало вздохнула. Только не очередной потенциальный поклонник, ищущий ее расположения.
Поскольку Лонгфорд танцевал с ней — дважды, — казалось, все мужчины в зале хотели знать, кто эта соблазнительная Пенелопа.
И если Лонгфорд нашел ее достойной…
Осушив бокал вина, Элинор поднялась из кресла и почувствовала головокружение.
Господи, сколько она выпила?
Слишком много, сообразила она, покачнувшись. Лонгфорд принес ей бокал, нет, два, потом посылал еще со слугами.
Сначала она сочла его просто заботливым, но теперь…
Почему он хотел, чтобы она опьянела, хотя обещал вернуться к ней после кадрили и упомянул о другом событии сегодняшнего вечера, которое может ей понравиться больше?
— Вы от его светлости? — спросила она. — Поскольку я не намерена уходить без… — Она посмотрела на стоявшего рядом мужчину, и слова застряли у нее в горле, когда ее взгляд уперся в его почти нагую грудь.
Никогда она не видела такого мужского совершенства, за исключением мраморов Элгина note 3.
— Вы хорошо себя чувствуете, миледи? — спросил богатый обертонами знакомый голос. — Вы слишком раскраснелись.
Сент-Мор! И эта грудь, эта невероятная скульптурная стена мускулов принадлежит ему.
— Вы дьявол, — хихикнула Элинор.
— Что? — Он скрестил на груди руки. — Боже мой, да вы пьяны!
Пьяна? Какая нелепость. И она скажет ему об этом, когда комната перестанет кружиться и этот полуодетый восточный слуга перестанет вертеться перед ней. Шелковый пояс и яркие голубые шаровары просто слепят.
«И он в твоем распоряжении», — мелькнула странная мысль. Элинор поднесла руку ко рту, но было уже поздно прятать рвущийся наружу смешок.
— Это он сделал? — спросил Сент-Мор, осматривая зал. — Он довел вас до такого состояния?
«Нет, вы», — едва не ответила она.
— Что сделал?
— Напоил вас! — негодовал Сент-Мор.
Это возмутило обычно уравновешенную Элинор.
— Леди никогда не напиваются. — Она пыталась подчеркнуть свое заявление, пригрозив пальцем, но ее рука безвольно шлепала в воздухе. — Я просто выпила чуть больше обычного.
Потянувшись, Сент-Мор понюхал ее бокал и покачал головой:
— Он вас опоил.
— Опоил? Не смешите. Он просто влюбился в меня. Я его Пенелопа. — Очередной нелепый смешок сорвался с ее губ. Сжав их, Элинор изо всех сил старалась не качаться. — С чего этому человеку опаивать меня?
Сент-Мор помрачнел:
— Позвольте показать вам.
Он схватил ее за руку, и Элинор вздрогнула, прежде чем жар его прикосновения проник сквозь ее перчатку.
Ее тело ожило.
«Это он. Он пришел обвинять тебя».
Сент-Мор повел ее к стене, потом нырнул в потайную дверь мимо слуги, не выказавшего ни малейшего удивления.
Все знали, что бал у Сетчфилда немного скандальный.
— Сент-Мор, куда вы меня ведете? — Она оглянулась. — Бал там.
— Да, я знаю.
— Вы не собираетесь пригласить меня на танец? Лонгфорд это сделал. Дважды. И он вернется после кадрили. Он сказал, что у него есть сюрприз.
