Мередит Дьюран - Скандальное лето
Мысль эта странно взволновала Майкла. Сколько еще секретов таила в себе эта женщина? Он невольно поймал себя на том, что пристально приглядывается к ней, стремясь открыть новую тайну. Ее ухо формой не напоминало раковину, мочка была чуть крупновата, чтобы ее можно было уподобить прелестной перламутровой створке, — должно быть, ее растянули тяжелые серьги, которые привыкла носить миссис Чаддерли. Но ее ушки были просто созданы для поцелуев. При виде бледной веснушки у нее на горле Майкл ощутил горячую волну дрожи. Ему страстно хотелось коснуться рыжеватого пятнышка губами и прошептать: «Я нашел тебя». Вдобавок эта белоснежная шея так и умоляла, чтобы он погладил ее. Прежде чем обхватить ладонью затылок миссис Чаддерли и нежно уложить ее в постель…
— Тогда давайте обсудим высказанную Вами мысль, — предложила вдова, не подозревая о чувствах, обуревавших Майкла. — Любовь — один из самых опасных идеалов, за которым может гоняться юная девушка. Первый попавшийся мужчина, которому вздумается объявить себя влюбленным, покажется ей долгожданным суженым, и все доводы рассудка окажутся бессильны.
— Возможно. — Майкл говорил неспешно, поскольку разум его боролся с телом, готовым осрамить его перед дамой, словно юнца. Силы небесные! Майкл никогда не одобрял мужчин, посещавших бордели, но если воздержание столь явно угрожает достоинству, взгляды невольно меняются. В эту минуту мысль о публичных женщинах уже не казалась Майклу отталкивающей. — А может быть, надежда встретить свою любовь приведет девушку к счастливому браку, позволив благополучно избегнуть союза с каким-нибудь повесой и распутником, ищущим в женитьбе отнюдь не романтические чувства.
Его довод прозвучал вполне убедительно, и Майкл улыбнулся, довольный собой.
Склонив голову набок, миссис Чаддерли сухо проговорила:
— Прелестно. Но неужели вы и вправду думаете, будто любовь так легко распознать? Любой мерзавец может говорить о любви также легко, как об утренних новостях на страницах газет, и даже с большей легкостью, поскольку, на мой взгляд, большинство мерзавцев терпеть не могут читать.
Воодушевление Майкла внезапно иссякло. «Хотелось бы верить, что миссис Чаддерли не принадлежит к породе моралистов», — проворчал он про себя.
— Насколько я понимаю, ваш муж разочаровал вас, сударыня.
Это было слишком грубо. Выражение лица вдовы изменилось, улыбка стала жесткой. Майклу показалось, что миссис Чаддерли мгновенно отдалилась от него, словно между ними выросла стена.
— Но как же я скучна со своими разговорами, — произнесла она. — Я обещала показать вам прелестное местечко, а вместо этого совсем вас заболтала.
Майкл невольно поразился силе своего разочарования. Но горечь тотчас сменилась насмешливой покорностью. В конце концов, миссис Чаддерли искала не поверенного своих сердечных тайн, а молчаливую публику, готовую ее выслушать. Светские дамы не водят дружбу с сельскими докторами.
— Уверен, вы не часто нагоняете скуку на своих собеседников, — любезно возразил Майкл. Миссис Чаддерли ждала от него галантного обхождения, и он с легкостью разыграл роль изящного кавалера.
Улыбка вдовы чуть померкла. Задумчивость чудесным образом преобразила ее лицо. Едва заметные морщинки в уголках глаз, которые она, наверное, не раз с досадой разглядывала в зеркале, придавали человечность ее красоте.
Мысль эта пробудила в душе Майкла странное, неожиданное чувство.
Если не муж, то кто же так жестоко разочаровал ее? Подобная грубость непростительна. Майкл сурово нахмурился. Он разбил бы в кровь физиономию этому негодяю. Нет, он сделал бы лучше, обхватил бы ладонями лицо миссис Чаддерли, легко провел пальцем по ее прелестным губам и прошептал бы: «Он вас не стоит». А после показал бы ей, чего она достойна: жадного внимания мужчины, хорошо знающего женское тело и все его пикантные особенности, способного доставить женщине истинное наслаждение…
«Боже, старина, держи себя в руках». Майкл никогда не отрицал, что принадлежит к числу самых безрассудных и страстных мужчин на земле, но шальная фантазия овладела им слишком стремительно. Даже для его необузданного темперамента это было чересчур.
Словно прочитав его мысли, вдова проговорила:
— Мы едва знакомы, мистер Грей. Интересно, почему я чувствую себя с вами так легко и естественно? Мне всегда казалось, что молчание вызывает неловкость. Но только не с вами.
Ей нравилось флиртовать. Это не вызывало сомнений. Дразнить и тотчас отступать, нападать и ретироваться. Обычный маневр завзятой кокетки.
— Полагаю, это комплимент.
— Да. Давайте немного помолчим.
Они пошли дальше, храня молчание. Солнце опустилось чуть ниже, и бледно-голубое небо потемнело, окрасилось сияющей лазурью. Майкл вдруг почувствовал смехотворное желание взять спутницу за руку, сжать ее нежные пальцы, унизанные кольцами, ощутить тепло ее кожи. Стиснув руку в кулак, он спрятал ее в карман сюртука, опасаясь, что дерзкая ладонь не послушается и нарушит запрет.
На губах миссис Чаддерли мелькнула улыбка. Вдова наклонила голову, пряча лицо, но это лишь разожгло любопытство Майкла, которому немедленно захотелось узнать, что ее рассмешило. Конечно, страстное увлечение могло настигнуть его в любую минуту; ему случалось влюбиться в женщину, мельком увидев ее в окне поезда, или в дальнем конце бального зала, или на пристани, куда причалил его корабль. Но любовь умирала так же быстро, стоило женщинам скрыться из виду, или, что того хуже, стоило Майклу узнать их поближе. Женская красота отравляет разум мужчины, и нередко ее союзником выступает страсть. Когда яд проникает в кровь, человек способен на любое безумство. Влечение затмевает ему глаза, и он не замечает других лиц, кроме лица той единственной, что кажется ему самим совершенством.
Но, слава Богу, разум Майкла не был отравлен любовью. С точки зрения статистики представлялось невероятным, чтобы на земле существовала другая женщина с такой же восхитительной, ошеломляюще нежной улыбкой. И Майкл готов был пережить неизбежное разочарование ради удовольствия прижаться губами к этим прелестным губам.
Он вдохнул запах согретой солнцем земли, душистого сена и жимолости. У него вырвался недоверчивый смешок. Никаких женщин, пока Аластер снова не женится? Это чистое безумие. План, обреченный на провал.
Вдова взглянула на Майкла, но не спросила, что его так развеселило.
— Сюда, — сказала она, поворачивая на узкую тропинку, ведущую к проходу в живой изгороди. Дорожка тянулась наискосок через луг и убегала в лес, где солнечные лучи, проникая сквозь сети ветвей, покрывали золотыми блестками ковер из моха и пахучей палой листвы. Путники побрели вниз по пологому склону и вскоре неожиданно вышли на берег озера, прятавшегося в низине.
