Сабрина Джеффрис - Неодолимое желание
Она положила руки ему на грудь, намереваясь оттолкнуть, но вместо этого ее пальцы, словно маленькие предатели, уцепились за жилет Гейба.
Буквально за несколько мгновений целый мир сузился до одного человека с мягкими губами, прильнувшими к ее губам, и ласковыми руками, которые скользили по ее телу, касаясь груди, где уже затвердели соски.
— Какого черта! — вдруг вскрикнула от резкой боли в руке Вирджиния и оттолкнула Гейба.
— Джеки-Бой! — зарычал Гейб на пони, который только что куснул Вирджинию. — Перестань!
Вирджиния повернула голову и увидела пони, обнажившего зубы. Если можно сказать о животном, что оно смотрит с осуждением, то вот этот пони смотрел именно так.
Гейбриел с тревогой осмотрел руку Вирджинии. К счастью, животное даже ткань не прокусило.
— Веди себя прилично, парень, — хмуро сказал Гейб, повернувшись к пони. — Нечего бродить здесь и кусать девушек.
Пони стал бодать Гейба головой, втискиваясь между ними, словно хотел их разъединить.
Сдавленно посмеиваясь, Вирджиния перестала злиться. Конечно, Гейбриел мог называть его «парнем», но стареющий пони явно давно вышел из этого возраста. Бедняге осталось всего несколько лет жизни, но он продолжал хранить несомненную верность хозяину.
Слава Богу. Она едва не совершила глупость.
— Прости, — сказал Гейбриел. — Джеки-Бой был моей первой лошадью, поэтому он так неохотно делит меня с другими. Ревнует к любому, к кому я проявляю внимание. Он уже был рассержен появлением в конюшне Летящей Джейн, поэтому свое недовольство выплеснул на тебя.
— У него нет никакого повода ревновать ко мне, — возразила Вирджиния.
У Гейбриела потемнели глаза.
— Наверняка есть, — направился он к ней. — Но придется ему привыкать к этому. — Он окинул ее фигуру таким жарким взглядом, что у нее опять участилось дыхание.
Намек на совместное будущее встревожил Вирджинию. Она отшатнулась назад, ужаснувшись, что позволила ему зайти так далеко.
— Нет-нет, — потрясла она головой. — Я не собираюсь встречаться с убийцей своего брата.
У Гейба окаменело лицо, стало тяжелым, как маска, но в глазах продолжал бушевать опасный огонь, обжигавший ее.
— Тебе еще не надоел этот спор, Вирджиния? — сквозь зубы процедил он, как будто ценой нечеловеческих усилий сдерживал себя, чтобы не задушить ее. — Я не убивал твоего брата. Убийство подразумевает умысел. То, что случилось, — трагическая случайность…
— …в которой ты виноват. Ты воспользовался тем, что он был пьян, — возразила Вирджиния. — Роджер был слишком пьян, чтобы соображать, что он делает.
— Когда мы состязались в гонке, он был трезв.
— Поппи не так говорит.
— Твоего дедушки там не было. Ему надо кого-то винить, поэтому он винит меня. Но это вовсе не означает, что у него есть основание для этого.
— Он… Основания врать у него тоже нет.
— Иногда люди вводят себя в заблуждение. Это лучше, чем посмотреть правде в глаза, что твой брат…
— Что здесь, черт возьми, происходит? — прозвучал у входа голос ее дедушки.
— Доброе утро, генерал, — произнес Гейбриел, продолжая пристально смотреть на Вирджинию. — Мы с вашей внучкой только что обсуждали гонку.
— Я пришла в конюшню, Поппи, чтобы взглянуть на лошадей и снаряжение Гейбриела… То есть лорда Гейбриела, — торопливо добавила Вирджиния, видя, как выпрямился дедушка. — А вместо этого обнаружила здесь самого лорда.
Лучше уж признать правду. По крайней мере Гейбриел не станет упорно продолжать думать о том, что она искала его. Или, что еще хуже, что она шпионила за его чистокровной лошадью, чтобы помочь Поппи получить преимущество на скачках.
— Тебе нечего делать в конюшне одной! — выпалил Поппи.
— Его светлость только что твердил мне то же самое. Он как раз собирался проводить меня назад в дом.
Со скептическим выражением лица генерал перевел взгляд с нее на Гейбриела. Вирджиния молилась, чтобы он не сказал, что она лжет. Чтобы он не сказал, что только что безумно целовал ее.
В это мгновение, хромая, в конюшню вошла миссис Пламтри и остановилась. Похоже, она сумела разглядеть больше, чем Поппи, потому что ее проницательный взгляд задержался на заметно покрасневших губах Вирджинии так долго, что ей пришлось опустить глаза.
— Ну вот, уже начались тайные встречи, — сказала она.
Поппи принял высокомерный вид и мрачно взглянул сначала в сторону миссис Пламтри, потом бросил сердитый взгляд на Гейбриела.
— Ладно. Значит, будет так. Вы, двое, будете состязаться в гонке в пятницу. Мы с миссис Пламтри тоже будем там, чтобы все было по-честному и без риска для жизни. Потом…
— Мы все вернемся в Холстед-Холл на ужин, — закончила миссис Пламтри. — Что скажете, генерал? Разве не прекрасный способ завершения дня?
— Согласен, — раздраженно проворчал он. — И отличный способ положить конец отношениям наших семей.
У Вирджинии перехватило дыхание. Она не осмелилась сказать, что после этой гонки она либо будет соревноваться с Гейбриелом на дорожке в Тернем-Грин, либо он станет ухаживать за ней. Если Поппи услышит это, он запрет ее в комнате и выбросит ключ.
— Мне такой план нравится, — медленно сказал Гейбриел.
— И мне, — согласилась Вирджиния. Как только гонка закончится, они с Гейбриелом найдут способ более осторожно договориться об оставшейся части сделки.
— Вот и хорошо. — Поппи протянул руку. — Пойдем, девочка, мы едем домой.
Вирджиния взяла его руку, не осмеливаясь посмотреть на Гейбриела. Она боялась того, что могла увидеть в его глазах, и своей реакции на это.
— Мисс Уэверли! — окликнул ее Гейбриел.
Она остановилась и оглянулась назад.
— Насчет Джеки-Боя я говорил серьезно, — внимательно посмотрел на нее Гейб. — У него есть все основания расстраиваться. Потому что он знает, что я не отступлю.
Вирджиния с трудом сглотнула. Это напоминание ничуть не ужаснуло ее, как должно было быть. Чтоб ему пусто было.
— Настойчивости иногда бывает недостаточно, сэр, — ответила Вирджиния и вышла из конюшни вместе с дедушкой.
— Это вы о чем? — спросил Поппи, когда они направились к другой конюшне, где их уже ждал экипаж.
— Мы обсуждали методы обучения лошадей, которые применяет его светлость, — ответила Вирджиния. — Я кое-что подсказала ему.
— Не думаю, что Шарп нуждается в подсказках, — фыркнул Поппи.
Да уж, подсказки ему не нужны. Он точно знает, что делает — и с лошадями, и с женщинами. Какая жалость.
— Между тобой и Шарпом есть что-то, о чем ты мне не рассказываешь? — спросил вдруг Поппи.
