Филиппа Грегори - Королевская шутиха
— Ханна, а ведь я полюбила его, едва увидев портрет, — сказала Мария. — Помнишь?
— Да, ваше величество.
Я не стала напоминать ей о своем предостережении, вырвавшемся у меня тогда.
— А когда я увидела его воочию, моя любовь превратилась в настоящее обожание. Помнишь нашу свадьбу? Помнишь, как великолепен он был? А каким счастьем светились наши глаза. Помнишь?
Я кивнула, вспомнив и язвительные слова испанских придворных, жалевших Филиппа, которому предстояло выполнение супружеских обязанностей.
— Я была готова поклоняться ему, как божеству, когда он отвел меня на супружеское ложе и возлег со мной. Он подарил мне радость, какую я никогда в жизни не испытывала. Ханна, никому не понять, что он значил для меня. Никому не понять, как горячо я его любила. И теперь по твоему молчаливому ответу я узнаю, что он уже думает о моей смерти и намеревается жениться на той, кто является моим злейшим врагом. Представляешь? Мысленно он уже похоронил меня, а сам строит дальнейшие замыслы.
Она замерла. Придворные тоже замерли, вопросительно глядя то на нее, то на меня и пытаясь угадать, что за скверные новости я привезла ей из Хатфилда.
Королева оцепенела, затем ее рука поднялась к глазам, будто она хотела прикрыть их от внезапно брызнувшего солнца.
— Возможно, он даже не захочет дожидаться моей смерти, — прошептала она.
Мимолетный взгляд на мое побелевшее лицо досказал ей окончание этой ужасающей истории.
— Нет, быть того не может, — упрямо произнесла она и встряхнула головой. — Только не это. Он не посмеет развестись со мной! Он не поступит со мной, как мой отец с моей матерью. Я не давала ему повода. Да и какой может быть повод, кроме плотского желания к другой женщине? А она умеет возбуждать желание в мужчинах! Еще бы, чтобы шлюха, дочь шлюхи этого не умела!
Королева не плакала. Она с детства научилась держать голову высоко и не поддаваться слезам. Искусать до крови губы, но не заплакать. Она не смела проявлять слабость в присутствии других. Она была королевой, дочерью своей матери.
Королева просто дернула головой, словно получила сильный удар. Потом подозвала к себе Уилла. Шут подошел вместе с Дэнни и взял протянутую ему руку.
— Знаешь, Уилл, думаю, тебя позабавят некоторые совпадения, — тихо начала она. — Мне они казались плодом моих детских страхов. Но я выросла, а плоды… похоже, мне придется их вкусить. Так вот, о совпадениях. Похоже, я кончу жизнь так же, как кончила ее моя мать: покинутая мужем, который готов променять меня на шлюху и помочь ей воссесть на престол. Впрочем, совпадения неточные. Моей матери Господь послал ребенка, а я, скорее всего, умру бездетной.
Она посмотрела на него и улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы.
— Уилл, правда, это смешное совпадение? Может, пошутишь по этому поводу?
Он резко мотнул головой.
— Нет. Здесь нет поводов для шуток. И ничего смешного тоже.
Королева кивнула.
— И потом, у женщин все равно нет чувства юмора, — добавил шут.
Последнюю фразу Мария вряд ли слышала. Ее сознание погрузилось во тьму ожившего кошмара. Отныне ей уготована судьба ее матери: быть покинутой королем и доживать с разбитым сердцем.
— Поскольку у женщин нет чувства юмора, они не могут оценить мужских шуток. В том числе и касающихся нынешних обстоятельств, — заметил Уилл.
Королева отпустила его руку и повернулась ко мне.
— Прости, что я так высказалась о твоем ребенке. Малыш ни в чем не виноват. Славный мальчик. Как его зовут?
Уилл Соммерс подвел к ней Дэнни.
— Его зовут Дэниел Карпентер, ваше величество, — ответила я, видя, каких усилий ей стоит сейчас держаться.
— Дэниел, — повторила королева, улыбаясь моему сыну. — Надеюсь, ты вырастешь и будешь верным.
Ее голос чуть дрогнул. Потом она опустила свою унизанную кольцами руку на голову Дэнни и нежно погладила малыша.
— Да хранит тебя Господь.
Вечером, пока Дэнни засыпал, я взяла лист бумаги и написала его отцу:
Дорогой муж!
Сейчас я нахожусь при самом печальном дворе Европы, рядом с королевой, убежденной, что она всегда поступала правильно и справедливо. Однако сейчас ее предали даже те, кого она любила; даже тот, кто перед Богом поклялся любить ее. Глядя на нее, я невольно думаю о твоей многолетней верности мне. Я молюсь, чтобы мы поскорее оказались вместе, и ты увидишь, что я научилась ценить любовь и верность и сама научилась любить и быть верной.
Твоя жена Ханна КарпентерПотом я взяла лист, поцеловала имя, написанное вверху, и бросила письмо в огонь.
В августе двору предстояло переместиться в Уайтхолл. Беременность королевы помешала устроить традиционное летнее путешествие по дворцам. Теперь, когда у Марии не было ни ребенка, ни даже мужа, лето ее тяготило, и она решила ускорить наступление осени. Правда, лето в этом году выдалось под стать настроению королевы. Погода стояла холодная, дожди лили практически ежедневно. Значит, опять жди неурожая по всей стране и новых голодных смертей. Пятый год Мария правила Англией, и пятый год Бог почему-то упорно не желал явить нашей стране свою благосклонность.
Возвращение сопровождалось куда меньшей шумихой и суетой, чем в прежние годы. Двор королевы значительно уменьшился. Уменьшилось и число всевозможных прихлебателей. Двор редел буквально на глазах.
Мы с Уиллом ехали сразу за повозкой королевы. Ее въезд в Лондон был почти незаметен.
— Слушай, куда все подевались? — спросила я.
— Как будто ты не знаешь? — огрызнулся шут. — В Хатфилд, куда же еще.
Королева, казалось, уже не замечала редеющего двора. В день приезда в Уайтхолл у нее обнаружился жар. Она не стала обедать в большом зале и почти не притронулась к кушаньям, принесенным в ее покои.
Выходя из большого зала, я остановилась на пороге. Обстановка была до боли знакомой. Когда-то я уже это видела: пустой трон, жадно насыщающиеся придворные, слуги с подносами, торопящиеся во внутренние покои и знающие, что тот, кому они несут еду, давно потерял аппетит. Так было во времена болезни короля Эдуарда. Правда, обеды в его отсутствие проходили веселее, и придворных за столом собиралось побольше. Но тогда кто-то еще надеялся на его выздоровление. Надежд на королеву Марию никто уже не возлагал.
Выйдя из зала, я нос к носу столкнулась с Джоном Ди.
— Здравствуйте, доктор Ди! — сказала я, делая легкий реверанс.
Когда-то я радовалась каждой встрече с этим ученым человеком. Сейчас мне стало страшно.
— Здравствуй, Ханна Грин, — тепло поздоровался со мной он. — Как поживаешь? Как королева?
