Мэрилайл Роджерс - Воспевая утреннюю звезду
Хмурые утренние облака разошлись, уступив место ясному дню, который начался так печально – утром Ллис заходила взглянуть на бедную маленькую Аню. Несмотря на все усилия Ллис, ее заклинания и пение на заре, девочка опять впала в то же самое странное забытье. В действительности на этот раз ее забытье было еще более глубоким и уносило хрупкую девочку все дальше от этого суетного мира. Ллис опасалась, что ее связь с природой и ее могущество друидской колдуньи значительно ослабли за последнее время: ведь реакция девочки на утренние заклинания Ллис была очень слабой. Неужели виной тому ее пребывание в жилище, созданном руками человека? Или эффективности заклинаний помешало присутствие человека, который в них не верил?
К середине дня настроение Ллис не улучшилось. Не была ли тому виной близость этого огромного мужчины, готового взорваться от распиравшей его энергии? Брина уговорила Адама провести несколько дней в покое, чтобы исправить вред, нанесенный его ране тяжелой работой. Адам из вежливости согласился на уговоры хозяйки, но в глазах его то и дело мелькало раздражение. Когда он принимался мерить шагами комнату, большой зал словно сжимался до размеров маленькой хижины.
– Ллис! – ласково позвала ее Брина и попросила помочь выполнить кое-какие дела, до которых у нее, занятой лечением дочери, просто не доходили руки. Ощущая беспокойство Ллис и сочувствуя ей, Брина старалась занять ее и отдать исцеляющему влиянию природы.
Цветы, которые Аня должна была собрать в тот день, когда заболела, все еще оставались на лесной опушке. Их нужно собрать, иначе потом от них будет мало пользы.
Ллис кивнула. Она была рада закончить начатую Аней работу и хоть на время разорвать невидимую нить, привязавшую все ее внимание к раздраженному человеку.
Она тотчас же встала. Однако было бы безответственно бросить все как есть и уйти. Она удержалась от искушения броситься в лес немедленно и положила отобранные семена в раствор для размокания, а остальные высыпала обратно в глиняный горшочек и поставила на место деревянное блюдо. Вот теперь она была свободна. Девушка достала из-под стола корзинку и направилась к двери.
Занимаясь своими делами, она все время ощущала на себе взгляд янтарных глаз. Ей было нетрудно понять состояние Адама и даже посочувствовать ему – она видела, что подобные ограничения для него непривычны. Но с самого начала и до сих пор она никак не могла понять причин его неприязненного отношения к себе и поэтому старалась держаться от него подальше.
Покинув дом, где в воздухе все время чувствовался запах дыма, она радостно вдыхала всей грудью свежий лесной аромат. Она знала, что он прояснит мысли и улучшит настроение. Ллис миновала усадьбу и ручей, пересекла возделанное поле и, найдя знакомую калитку в изгороди, направилась к зеленым лесным кущам.
Однако надежды Ллис на улучшение настроения не оправдались. И хотя хмурые облака уступили место солнцу, мысли ее были невеселы, потому что все время возвращались к мрачному неприятию Адама ее помощи в розыске могилы брата. Впервые в жизни она не испытала привычного восторга, который всегда охватывал ее при виде красоты леса, стоило ей только войти под сень его ветвей. Она так задумалась, что не заметила, как вошла в дубовую рощу, где должна была собрать цветы, не видела она и косых солнечных лучей, пробивавшихся сквозь густую крону, не видела и скромных маргариток, прячущихся в густой траве подлеска, не слышала веселых жаворонков, порхавших с ветки на ветку… Не услышала она и затрещавших под ногами незнакомцев веток.
Чья-то грубая рука закрыла ей рот, вторая обхватила талию. В панике и отчаянии Ллис уронила корзинку и яростно боролась с незнакомцем. Но для невысокого, крепкого мужчины, прижимавшего ее к себе, все ее усилия были словно жужжание докучливой мухи.
Поняв, что физические усилия бесполезны, Ллис намеренно обмякла, стремясь успокоить бешено колотившееся сердце, чтобы призвать на помощь те силы, на которые привыкли полагаться друиды. Но ей не суждено было обрести душевное равновесие, ибо она заметила второго мужчину, высокого и угловатого, с интересом наблюдавшего за ее усилиями. У нее было такое ощущение, что от его взглядов она покрывается грязью.
– Что за удачный трофей у нас сегодня, – обрадовался толстогубый высокий незнакомец с кривыми зубами. – А прежде чем отпустить эту птичку, мы можем неплохо с ней развлечься, ей-ей, мы это заслужили…
Когда долговязый незнакомец протянул к ней свою грязную руку, похожую на когтистую лапу, Ллис утратила остатки душевного равновесия и стала сопротивляться с учетверенной силой… но безрезультатно.
Когда Ллис в грустном настроении покидала дом, она показалась Адаму похожей на цветок, побитый морозом. Тихонько выскользнув из дома, она оставила у Адама ощущение вины. Он изо всех сил пытался убедить себя в том, что для этого нет никаких оснований. Это был уже не первый случай с тех пор, как она с помощью своих таинственных обрядов и светящегося кристалла помогла ему найти могилу брата. После того случая его убежденность в ее порочной натуре заметно ослабела. Его усилия отыскать в этой девушке дурные черты не увенчались успехом. Хуже того, ему было очень трудно, просто невозможно удержаться от желания последовать за ней. Мрачно взглянув на рабынь, наблюдавших за ним с робкими улыбками и понимающими глазами, он миновал дверной проем, отметив только, что это редкий случай, когда ему не пришлось наклоняться. Немногие двери были под стать его комплекции, но, поскольку они с Вулфом были примерно одного роста, то и дома их были выстроены с учетом потребностей хозяев.
Девушка была легкой и стройной, шла быстро, но Адам был опытным воином и охотником, поэтому он без труда находил следы ног. Эти следы вывели его за ручей позади дома Вулфа и повели дальше, где девушка ступала по мягкой возделанной земле, направляясь к калитке. За калиткой следы шли по длинному участку жесткой травы к папоротнику, буйно разросшемуся на сырой земле под кронами деревьев.
Неожиданно размышления Адама были прерваны чужими голосами. Он забыл о следах и бросился в гущу деревьев, сквозь заросли подлеска на звук голосов.
– Никогда не пробовал девиц-кимри! Держи-ка ее покрепче, Джонни, и я начну! Могу поспорить, она сладенькая! – слова сопровождались гнусным хихиканьем.
Адам со свистом выхватил из ножен широкий меч. Одного этого звука оказалось достаточно, чтобы замер злобный смех и страхом парализовало руки, державшие девушку.
Руки эти разжались так неожиданно, что девушка упала в густую траву. Она не сразу пришла в себя и некоторое время лежала неподвижно, в то время как ее мучители бежали, едва завидев высокого воина с обнаженным мечом, блеск которого таил смертельную угрозу.
