Барбара Картленд - Венгрия для двоих
– У меня есть идея – если вы, конечно, согласитесь с ней.
Алета вопросительно посмотрела на мистера Хейвуда, и управляющий произнес:
– Сделайте вид, что ложитесь спать. После того, как горничная уйдет, приходите ко мне. Моя комната находится через две двери от вашей по коридору. Я постараюсь сделать так, чтобы никто не смог вломиться в нее, и мы обменяемся комнатами.
Алета сжала руки.
– Вы очень умно придумали, но вдруг нас застанут за обменом?
– Я точно знаю, что барон спит совсем недалеко, в огромных господских покоях. Должно быть, это тешит его самолюбие.
– Что ж, так и поступим, – согласилась Алета. – И прошу вас, постарайтесь, чтобы барон, поняв, что меня здесь нет, не отправился в вашу комнату.
– Если ему удастся попасть в комнату, он обнаружит там меня, а уж я его отделаю! – пообещал мистер Хейвуд. – Может, я и старею, но у меня достаточно сил, чтобы разделаться с негодяем вроде него!
Похоже, он не на шутку рассердился, и Алета смущенно сказала:
– Ах, благодарю вас… я… я так благодарна вам за то, что вы все понимаете! Мне очень жаль, что я доставила вам столько неприятностей.
Мистер Хейвуд вдруг улыбнулся.
– Это цена, которую приходится платить за красоту, – сказал он. – Надеюсь, вы хорошо усвоите уроки, которые преподало вам это путешествие.
– В следующий раз, – пообещала Алета, – я надену латы и захвачу с собой стилет!
Мистер Хейвуд рассмеялся.
– Что ж, по крайней мере, у вас есть чувство юмора! – заметил он. – Итак, идемте наслаждаться музыкой и высматривать ловушки.
Они спустились по лестнице и прошли в салон, где их уже ждал барон.
Хотя Алета и старалась не смотреть на него, она вынуждена была признать, что в вечернем костюме он выглядит прекрасно.
Барон предложил ей руку и провел к обеденному столу, и отказаться от этого Алета не смогла.
Когда они вышли из салона, барон положил свою руку поверх ее, и девушка ощутила пожатие его пальцев.
– Вы сводите меня с ума! – произнес он так тихо, что его могла расслышать только она.
Алета не ответила, глядя прямо перед собой и стараясь держаться, как можно прямее.
В столовой уже был готов стол, сервированный золотыми приборами.
На столе стояли великолепные кубки, украшенные драгоценными камнями.
Угощение было превосходным, но несколько тяжеловатым.
Барон говорил только с Алетой, явно игнорируя присутствие мистера Хейвуда.
Его светлости явно не нравилось, что девушка едва отвечает ему. Он начал рассказывать о том, какая он важная персона в Венгрии, о совете, который он дал самому императору, и о доме в Будапеште, который он собирался заново отделать.
В каждом его слове сквозили эгоизм и самовлюбленность.
Алета подумала, что вряд ли сыщется еще один такой надутый болван.
После ужина гости с хозяином вернулись в салон.
Алета только собралась сказать, что она устала и хотела бы лечь спать, как вдруг в комнату вошел дворецкий и произнес:
– Герр Ковакс хотел бы поговорить с мистером Хейвудом, герр барон.
– Быть может, он подождет до завтра? – спросил мистер Хейвуд.
– Герр Ковакс ждет вас в холле, господин. Он говорит, что это очень важно, – ответил дворецкий.
Мистер Хейвуд знал венгерский достаточно, чтобы понять слова дворецкого. Он неохотно поднялся на ноги.
Алета тоже встала.
– Я знаю, что вы поймете меня, – сказала она барону. – Видите ли, я очень устала и хотела бы лечь спать.
– Конечно, – ответил барон, – но вначале я покажу вам маленький подарок, пока ваш дед будет разговаривать с герром Коваксом.
Он подошел к столу, на котором лежал небольшой сверток.
Мистеру Хейвуду ничего не оставалось делать, и он последовал за дворецким.
Когда дверь за ними закрылась, барон произнес:
– Вы очень красивы, Алета, и это всего лишь первый из подарков, который я подарю вам.
– Вы очень добры, – ответила Алета, – но я… я вовсе не хочу… никакого подарка.
– Разверните его! – приказал барон.
Алета развязала ленточку и развернула оберточную бумагу, под которой оказался длинный тонкий бархатный ящичек.
Она открыла его и, к своему удивлению, обнаружила там узкий браслет, усеянный бриллиантами.
Она, молча смотрела на украшение. Барон произнес:
– Теперь вы понимаете, как я хочу вас, а позже я расскажу вам, как меня влечет к вам.
Алета тихонько вздохнула и закрыла ящичек. Положив его обратно на стол, она сказала:
– Благодарю вас, но вы должны понять, что если бы моя матушка была жива, она… не позволила бы мне принимать такой… такой дорогой подарок… от почти незнакомого человека.
Барон слегка улыбнулся.
– Я недолго буду для вас незнакомцем, красавица моя. Я могу предложить вам гораздо больше, чем браслет!
Он был совсем рядом, и Алета почувствовала, как его рука обвивает ее талию.
Она быстро вывернулась и, прежде чем барон успел остановить ее, подбежала к двери.
– Спокойной ночи, господин барон, – сказала она и вышла в холл.
Мистер Хейвуд все еще разговаривал с мистером Коваксом.
Алета была уверена, что это барон устроил так, чтобы мистер Хейвуд вынужден был оставить их наедине.
Управляющий вопросительно посмотрел на пробежавшую, мимо них Алету.
– Я… я иду спать… дедушка, – сказала она.
По ее голосу мистер Хейвуд понял: произошло что-то неприятное.
Он сделал шаг вперед, словно желая последовать за «внучкой», но потом передумал.
Он разговаривал с мистером Коваксом до тех пор, пока к ним не подошел барон.
В спальне горничная помогла Алете переодеться.
Девушка надела ночную рубашку.
Забираясь в кровать, она отметила, что ее прелестный халатик лежит на стуле.
Под стулом стояли мягкие тапочки без задника, в которых она могла совершенно бесшумно прокрасться по коридору.
Алета сказала горничной, что хотела бы встать пораньше, а когда та вышла, приникла к двери, прислушиваясь.
Она расслышала голоса и поняла, что мистер Хейвуд и барон вместе поднимаются по лестнице.
Они говорили о лошадях.
Пока они шли мимо, Алета внимательно прислушивалась.
Опустив глаза вниз, она вдруг обнаружила, что в замке не было ключа, и поняла, что мистер Хейвуд оказался прав относительно намерений барона.
Она подумала, до чего ужасно было бы, если бы барон притронулся к ней и попытался завладеть ее губами.
Алета с благодарностью подумала о мистере Хейвуде, который предупредил ее обо всем, что могло случиться. Если бы не это, она и не заподозрила бы, что человек, называющий себя дворянином, мог быть столь низок – особенно по отношению к собственной гостье.
